Герцогиня Пять Мешков
Шрифт:
– Че? Нечисти всякой боишься? Думаешь, тролли явились? – спросил второй голос. Послышался стук.
– А вдруг она вернулась, - выдохнул голос.
Скрипы половиц, закончились скрежетом засова. Заспанный мельник несколько раз моргнул, а потом прищурился.
– Мне нужно с тобой поговорить, - кратко произнес Бертран. Мельник осмотрелся и пропустил ночного гостя.
– Так, накрывай на стол! К нам сам герцог! Буди деревню! – забегал седой мужик, но Бертран взглядом пригвоздил его к месту. На мельнице была свалена груда вещей, видимо, спасенных впопыхах с пожарища.
– Милости просим, - произнес
– Я пришел поговорить о вашей дочери, - произнес Бертран, отказываясь от гостеприимства.
– Не к ночи будет помянута, - поежился братец, выглядывая на улицу.
– Сожгла все - таки? – переглянулись отец и сын. – Я тебе говорил, что замок горит, а ты мне что? Рассвет – рассвет!
– Я бы хотел поговорить о ее матери, - обозначил Бертран, видя скудный быт и глиняные плошки.
– Ну что вам рассказать? – одноногий мельник посмотрел на Бертрана и тяжело уселся на лежанку. – Любил я ее. Хоть три дома спалила, но любил. Добрая она была. Двоих мне родила. Это мой младшенький. Ему мельницу оставлю.
– Что за веточка у нее на плече? – спросил Бертран, видя, как братец зажигает вонючую сальную свечку.
– Ах, веточка… Был тут один чародей… - вздохнул отец. – Я ж надеялся, что поможет. Вот девку к нему и отвел. Хотел от беды уберечь.
– Нас, - вклинился брат, но под взглядом Бертрана тут же умолк.
– Говорят, что прокляты они, - усмехнулся отец, наливая себе воды из деревянного ковшика. – Когда я женился, одна бабка сказала, что девки прокляты.
– Где эта бабка? – спросил Бертран, слыша, как скрипит мельница.
– Свадьбу не пережила, - вздохнул мельник. – Тогда полдеревни враз … Жена моя свечку толкнула и все как загорится!
– Что она сказала? – спросил Бертран, принюхиваясь. На мельнице пахло знакомым запахом, от которого еще недавно помирал весь замок.
– Она, дескать, слышала, про то, что один граф или герцог… девкой прельстился. Давно это было. Он к ней и так, и эдак, и с подарками. А она ни в какую. Дескать, жених у нее есть! Вот и не выдержал, и украл ее с ее же свадьбы. Девка-то бойкая оказалась, и отказала ему. Он ее жениха схватил, и в пропасть.А девка за это ему как нож всадит, а сама бежать. Вот тогда ее и проклял. Дескать, гори ты пламенем! Да чтоб с тобой ни один мужик не связался! Чтоб ты всю жизнь одна была!
Пока герцог слушал, он вспомнил красавицу с потолка, так поразительно похожую на его жену.
Не говоря ни слова, он развернулся и вышел.
– Че приходил? – послышался приглушенный голос.
– Спасти, видать ее удумал, - послышался голос мельника. А за дверью кто-то заплакал.
Через десять минут герцог был в замке.
Седые слуги, стоящие в комнате намекали. Это не они караулят. А их караулят.
Бертран быстро разогнал слуг, которые даже не стали дожидаться приказа. По глазам было видно, что они вынесли всех. А потом дверь. Заурчав, как голодный медведь, прекрасная герцогиня, улеглась поудобнее, а Бертран посмотрел на портреты.
– Ну, признавайтесь! – прищурился он, а портреты переглянулись. – Кто проклял?!
Прадед косился на деда, дед косился на прапрадеда. Тот нехорошо поглядывал на отца Бертрана. А тот в свою очередь
– Гиос! – шепотом позвал Бертран, а оханье за дверью возвестило о том, что старость – не радость, а ступенек могло быть и поменьше.
– Когда был разрисован потолок затопленного кабинета? – спросил Бертран.
Гиос знал про замок все. Именно он выводил очередное событие в фамильной летописи. И его рука дрогнула только один раз. Когда герцог женился. Если Гиоса разбудить посреди ночи, он расскажет про каждую люстру. Если Бертрана разбудить посреди ночи, он расскажет такое, от чего покраснеют даже зеленые шторы.
– Эм… - напрягся Гиос. – Во времена вашего …
В этот момент со стенки упал портрет прапрадеда. Это было что-то вроде портретного обморока. И все сразу стало понятно. Портрет привели в чувство и повесили на стену.
– Как снять проклятие? – спросил Бертран, отпуская старика. Старина Гиос был немало удивлен, что его разбудили за столь ценной информацией, которую он дал в таком невероятном объеме. Пожав плечами, старик направился досыпать.
– Что значит, не знаю? – прищурился Бертран. – Как проклинать, ты знал, а как снять нет?
Прапрадед обиделся и повернулся в гордый профиль. Он всегда так делал, когда обижался.
Бертран прошелся по комнате, закрыл окно, проверил камин и лег спать. Завтра предстояло невероятное путешествие в Столицу.
***
– Просыпайтесь, - послышался тихий голос Гиоса. Бертран открыл глаза, глядя на розовый свет из окна, а потом на Гиоса со сломанной свечой и фингалом под глазом.
– Доброе утро, - мрачно буркнул Бертран, проверяя рукой наличие рядом жены. Найдя ее, он успокоился, а потом с тревогой посмотрел на Гиоса.
«Неужели это я сделал?!», - ужаснулся герцог. Ему вдруг стало стыдно перед старым слугой.
– А это? – спросил Гиос, ощупывая фингал. – Это я вас будил с самого утра. В первый раз вы сказали, чтобы я… как бы помягче выразится… Засунул себе это доброе утро в … эм… заднюю пещеру неприятностей. Второй раз я вас будил через час. И вы сказали, что сейчас… эм… как бы поделикатней… вы оторвете мне то, что в связи с возрастом стало весьма ограниченным в функциях. Когда я вас будил третий раз, вы … надо бы поизящней выразиться… обещали сделать со мной то, что вы делаете со своей супругой! Когда я вас будил четвертый раз, вы, выражаясь высокопарно, сообщили мне, что моя матушка виляла хвостом и гавкала на прохожих.
– А синяк откуда? – не выдержала совесть Бертрана.
– Это я случайно вошел в дверной косяк, когда спускался вниз, - ответил старик.
– Который час? – спросил Бертран.
– Бал через час, - вздохнул Гиос.
В этот момент Бертран подскочил, тряся за плечо Пять Мешков. Она сладко посапывала на его подушке. И инстинкт самосохранения не позволял Бертрану вернуть свое законное имущество.
– Карету мы подготовили, но путь туда займет пять часов, - начал старик.
– Быстро! Служанок! – скомандовал Бертран, пока сонную жену ставили на ноги слуги. Они надевали на нее платье, служанки крутили ей прическу, слуга ползал по полу с туфлями, а Бертран стоял, словно пугало, пока Гиос надевал на него нарядный камзол, расшитый драгоценностями.