Герцогиня-самозванка
Шрифт:
Когда Лана взяла в другую руку нож и начала резать ростбиф на мелкие кусочки, кухарка решительно покачала толовой. Услышав, как Лана досадливо вздохнула, она дружелюбно улыбнулась:
– Если бы вы обедали с монаршими особами, то допускалось бы почти все, что угодно. Но здесь, в Нью-Йорке, дамы из общества презрительно смотрят на все, что оказывается другим. Так что вам надо отрезать мясо по одному кусочку.
– Но на это ведь уйдет целая вечность!
Клара рассмеялась:
– Конечно, это так. Но что еще делать на светском обеде, как
Когда кухарка и домоправительница обменялись улыбками, Лана заставила себя проглотить то, что собиралась сказать, и стала действовать так, как ее научили.
Пока Лана ела, Клара уселась за стол рядом с ней.
– Как я уже сказала, за монаршим столом допускается почти все, потому что там знают: иностранные гости следуют своим собственным обычаям. Когда я готовила в доме принцессы, один из гостей из заморской страны захотел сделать ей наивысший комплимент – и когда чудесная трапеза закончилась, он очень громко рыгнул!
У Ланы округлились глаза.
– Вы… действительно готовили в доме принцессы?
– На самом деле я была кухаркой герцога Аргайла. Когда он женился на принцессе, я оставалась в их доме, пока она не попросила, чтобы он выписал ее собственного повара. Так как после этого мне некуда было деться, я поехала в Америку – и вот я здесь.
Лана не слишком поверила услышанному. Почему это кухарка, которая работала у людей королевской крови, вдруг стала работать в Америке на актера? Но она не стала высказывать своих сомнений, а вместо этого задала совершенно очевидный вопрос:
– И что сделала принцесса, когда ее гость рыгнул?
– Зная, что это должно было быть комплиментом, она сделала то же самое.
Теперь уже Лана окончательно убедилась, что женщина все это выдумала. Она не могла себе представить, чтобы принцесса совершила что-либо подобное.
– Если бы это случилось с одной из дам в Нью-Йорке, та, конечно, пришла бы в ужас и навсегда вычеркнула бы имя этого человека из списка своих гостей. Видите ли, мисс Данливи, светские дамы этой страны пока не уверены в собственном положении и потому не терпят никого, кто на них не похож. – Кухарка улыбнулась. – Я уверена, что лет через сто они научатся принимать тех, кто от них отличается. Но пока мой долг состоит в том, чтобы, показать вам, как стать похожей на них.
Лана не стала задавать новых вопросов: она просто слушала монолог кухарки, сражаясь с полной тарелкой еды, которую перед ней поставили. Хотя аппетит ее улетучился одновременно с хорошим настроением, она заставила себя попробовать все новые блюда и следовать инструкциям Клары, учившей ее, как правильно есть каждое из них.
Если она и дальше будет есть столько же, ей очень скоро придется расставлять швы на своем единственном приличном платье.
– Ах! Такое прекрасное гибкое юное тело! Стойте. Не шевелитесь. Поворачивайтесь, когда я велю. Сейчас. Нет. Не сейчас. Да, вот сейчас.
Женщина, которую Лане представили как
Лана стояла на невысокой скамеечке, одетая в одну только сорочку, хлопковые панталоны и чулки, и старалась не ежиться под пристальным взглядом этой немолодой женщины.
Теперь она могла определенно сказать, что если Джесс и любит эту женщину, то как мать, а не как возлюбленную. Все ее лицо и та часть шеи, которая не была спрятана под элегантным черным шерстяным платьем, были покрыты сетью бесчисленных морщинок. И хотя ее лицо свидетельствовало о богатой событиями жизни, глаза у нее оставались яркими и любопытными, как у ребенка.
Мария стояла чуть в стороне, наблюдала за происходящим и повторяла приказы, когда они оказывались неправильно произнесенными.
Надя посмотрела на домоправительницу:
– Сколько платьев вам нужно?
– Полный гардероб, начиная с дневных платьев и кончая вечерними, плюс нижнее белье, шали, накидка, шляпки, башмаки и туфли. – Мария замолчала, переводя дыхание.
– Для этого мне нужно будет нанять помощницу.
– Конечно. Возможно, даже не одну.
Надя выгнула бровь.
– Чтобы доставить сюда помощниц, нужны будут деньги.
Мария молча кивнула.
– Сюда?
Лана перевела взгляд с одной женщины на другую.
– Да. Я здесь живу. Я здесь работаю.
– В этом доме?
– Где же еще?
У Ланы голова шла кругом. Она гадала, сколько еще актеров здесь живет. На этом этаже находилось около полудюжины спален, но она не знала, заняты они или пустуют.
Закончив обмерять Лану, Надя выпрямилась и начала раскладывать на кровати ткани.
Тут был муаровый шелк, атлас ярких цветов, мерцающий бархат… Тут были меха и отрезы мягчайшей шерсти. Тут были образцы тонкого кружева и чудесного шитья из бисера и стекляруса. Из корзинки выглядывали разноцветные ленты и куски тесьмы, собранные в причудливые украшения.
Мария подвела Лану к кровати.
– Что вам нравится, мисс Данливи?
– Все такое красивое!
Лана не решалась ни к чему прикоснуться, боясь испачкать дорогие материалы.
– Вот это – на дневное платье. – Надя подхватила кремовую шерсть и приложила к Лане. – С темными волосами и козьей кожей…
– Козьей кожей? – переспросила изумленная Лана.
– Козье молоко, молочная кожа. – Казалось, Надя не заметила, что сказала что-то неправильное и удивившее девушку. – И вот это. – Она прихватила пальцами бледно-розовый муар. – Думаю, на вечерний туалет – это. – Она подняла рубиновый бархат, на мгновение приложила его к щеке Ланы и кивнула: – Да. И накидку из такого же бархата, подбитую… – Она быстро перебрала несколько шкурок, пока не нашла нужную. – Да, вот этим. – Она подняла белую горностаевую шкурку. – С лайковыми туфельками. Я такие делала княжне.