Герда
Шрифт:
– Тебе не кажется, что у нас тут… – я обвела рукой дом. – Ну, что мама права? Тут у нас как-то… Что-то не то? Слышна поступь?
Это я, разумеется, сказала инфернальным голосом, про поступь. Когда я так говорю, у людей по коже текут мурашки.
Герда подошла к нам, поглядела на меня, потом на Гошу.
– Да у нас с самого начала не то, – Гоша бухнулся в кресло. – Дом построен какой-то талантливой дурой, теперь в нем ничего найти
– Зато комфорт.
– Ну да, комфорт. А все равно…
Гоша поежился.
– Как будто в нем что-то сломалось.
Гоша, конечно, дурачок, но это совсем простые вещи, должен понимать. Не понимает.
– Да просто все переутомились, – сказала я. – Вот и все дела. Нервное время, такое бывает. Успокоятся.
– Успокоятся, как же…
Успокоятся они. Нет, мама, кажется, не успокоится, она упрямая, она доведет все до конца. Камень покатился с горы, теперь его никакой Сизиф не остановит.
Герда приняла озабоченный вид и вдруг ни с того ни с сего упала на пол, выставила язык и принялась дрыгать ногами и щелкать зубами.
– Что это она? – спросила я. – Опять придуривается?
– Похоже на то. Странная собака…
Герда перестала биться и озорно поглядела на нас.
– Линка свадьбу назначила, – вздохнул Гоша. – Вот мама и бесится. Из-за этого, наверное. Все-таки не каждый день дочь замуж выдает. Кстати, скоро они к нам в гости заявятся. Она, Симбирцев и чемоданы в клеточку.
– Какой твой любимый цвет? – спросила я.
Мой зеленый. Цвет самой первой листвы.
– Зеленый, – ответил Гоша. – А зачем тебе?
– Психологический тест.
– А, понятно. Любимый цвет зеленый, любимое животное собака, любимый напиток…
– Какао со льдом, – закончила я.
– А еще я чихаю по три раза, – сказал Гоша. – Как и ты.
Показалась мама. Без Мелкого, видимо, уснул.
– Почему от ребенка пахнет собакой? – спросила она.
– Так он с собакой там был, – сказал Гоша. – В сундуке.
– С собакой?!
– Дети любят рядом с собаками спать, – сказала я. – У собак температура высокая, с ними спится комфортно. И сны они хорошие нагоняют.
– Почему ребенок спит с собакой?!
– А что? Блох мы вытравили, – заверил Гоша. – На ней ни одной блохи нет, честно.
Мама отправилась в детскую. Наверное, проверять, есть ли на Мелком блохи. Так день и прошел.
Герда явилась ко мне уже вечером, стала чесаться спиной о книжную полку, хребтом о стеллаж из гавайского кедра, позвонки и ребра издавали глухой мясной звук, на самом же стеллаже стали раскачиваться книги и некоторые просыпались на пол. Герда неожиданно ими заинтересовалась, чесаться перестала, подошла и стала нюхать книги, я видела, как ее мокрый нос поблескивает.
– Ни фига мы не похожи, – сказала я. – С Гошкой.
Герда поглядела на меня, пошевелила головой, я вдруг увидела, что уши у нее совершенно как стоптанные башмаки. Такие два башмака на голове, только что пуговицами коричневыми не прихвачены.
– Думаем мы, может, и одинаково, – добавила я. – И в костюмчиках на босу ногу похожи. Но жить будем совсем по-разному. Лично я долго и счастливо. Невзирая. И вообще.
Герда вздохнула.
Все-таки у нее удивительные глаза.
Глава 9
Плюшевый волк
Герда вздохнула.
– Чего это она?
– В знак солидарности, – пояснила Алька.
– С кем?
– Со мной.
Алька вздохнула.
Это она недовольна, что ее ко мне переселили почти на неделю. Раньше они с Аделиной в одной комнате жили, потом Аделина познакомилась с Симбирцевым и стала жить с ним, и Алька заняла всю комнату и была счастлива. Недавно Аделина с Симбирцевым вообще переехали в Москву и решили, в конце концов, пожениться. А теперь они заглянули к нам перед свадьбой для упрочения родственных отношений. И Альку снова выгнали. И она была этим страшно недовольна и не поленилась набрать на кухне хлебных крошек и подсыпать их в свою кровать, чтобы Аделине не спалось.
Кроме того, Алька готовилась к премьере. Они со своими студийцами целый год репетировали «Гамлета», и Алька должна была играть то ли Розенкранца, то ли Гильденстерна, то ли еще какую-то живность, и вовсю тренировалась, знакомилась с контекстом, входила в образ и т. д. Конечно, этот горюновский случай выбил Альку из колеи, но их предводитель Петр Гедеонович обещал сохранить за Алькой роль… И вдруг «Материнскому Рубежу» взбрело поставить благотворительный спектакль. Идея была с восторгом принята активистками, и все матери «Мружа» принялись с энтузиазмом строчить платья, клеить декорации и сочинять сценарии.
Основой выбрали, конечно же, «Маленького принца».
Это вызвало среди Альки волнения и протесты, поскольку настоятельно советовала обратиться к более классическим произведениям, ну, если не Шекспира поставить, то хотя бы лорда Дансени или на крайний случай старика Лавкрафта.
– Сколько можно?! – взывала Алька. – Его же везде ставят, от детских садов до институтов! Это же милый кувшинчик с соплями! Это же в зубах у всех завязло. А я предлагаю им вполне нормальную пьесу, я ее сама сочинила…