Герканский кабан
Шрифт:
– Не поеду я никуда! Не хочу-у-у-у! Дайте мне здесь сдохнуть! – стенал старик в кратких перерывах между завываниями и жалобными поскуливаниями.
– Ну что ты онемел, что замер?! Не видишь, что ли?! Морохушка наш обычную спектаклю закатывает! – прорычал офицер, все-таки покинувший карету и решивший сам прервать затянувшееся выступление бесспорно талантливого лицедея. – Он такое по пять раз на дню устраивает! То истерика у него, видишь ли, его, вонючку, никто не любит, то припадок мнительности, кругом заговоры, и его, драгоценного, погубить всем миром хотят! – Капитан изловчился и, ухватившись за ступни дрыгающегося, извивающегося мороха, волоком потащил его по земле к карете. – Если каждый раз его болтовню всерьез воспринимать, то…
А
Теперь уже извивался офицер, судорожно пытаясь освободиться от захвата неимоверно сильных пальцев, а барахтающимися в воздухе ногами стараясь ударить мерзкого притворщика по лыбящемуся лицу или, на худой конец, пнуть его каблуком в грудь. Со стороны фигура капитана выглядела весьма забавно. Казалось, что он быстро бежит, но только вися в воздухе, слишком сильно накреняясь из бока в бок и зачем-то ухватившись трясущимися руками за собственные ключицы.
Остолбеневший, озадаченный моррон смотрел на происходящее и силился понять, в чем же смысл это странной игры двух приятелей. Осознание того, что это не диковинная игра чудаковатой нежити, а обычное убийство одной хищной тварью другою, пришло к Штелеру, лишь когда он увидел, что пальцы мороха уже разодрали в клочья вампирское горло и почти добрались до шейных позвонков.
Несмотря на страшное ранение, артиллерийский капитан упорно продолжал борьбу и даже добился незначительных успехов, то есть, говоря проще, пару раз попал носками сапог по физиономии мороха и разбил ее в кровь. Кроме того, его шея почему-то срасталась, а блестящий шлем вдруг забулькал, потек и стал как будто впитываться в голову.
– Эй, морронушка, подсоби! – прохрипел Висвел, по-видимому, уже ослабевший. – Это не вампир, а симбиот! Шпион Лотарский, за нами следить подосланный! Кровососом притворялся, подлюга! Подсобни, дурень, я ж долго не выдержу! – прохрипел старик, хоть крепко державший жертву, но уже пошатывающийся. – Доспехи, доспехи с него, гада, срывай! В них его сила, ими он лечится!
Действительно, уже не только шлем, но и кираса с наплечниками на капитане как будто оплавились, а горло… (Штелер не мог поверить своим глазам)… горло быстро срасталось. У моррона не было времени взвешивать, на чью сторону ему встать, как впрочем, и рассуждать, почему, собственно, морох воюет с одним из тех существ, которым служит. Штелер вмешался, он пришел на помощь старику, руководствуясь лишь одной причиной – уж больно капитан был ему противен!
Не всегда удачно увертываясь от сапог, все-таки пару раз прошедшихся по его лицу, Штелер стянул с груди капитана горячую, обжигающую ладони до волдырей кирасу, а затем сорвал и наплечники. Силы симбиота мгновенно угасли, он тут же обмяк и едва дергался в терзавших его горло руках мороха. Наконец-то дело было доведено до конца: обезглавленное тело грузно повалилось на землю, а отделенная от него голова с оплавленным блином вместо шлема почти тут же скрылась в котомке изрядно взопревшего и умаявшегося старичка.
– Спасибочки! – прохрипел не на шутку запыхавшийся Висвел и, как ни в чем не бывало, побрел к карете.
– Эй, подожди! А ты, случайно, не хочешь мне кое-что объяснить? – Штелеру не нравилось быть бездумным инструментом в чужих руках, тем более таких нечистых, как лапищи мороха.
– А чо тут объяснять-то? – пожал плечами Висвел, небрежно закинув котомку с головою капитана на дно дорожного сундука. – Мы, наемники, выполняем для симбиотов одно дельце, настолько грязное да опасное, что им самим ни мараться, ни жизнями
– Ну, так, а зачем ты его?..
– А-а-а, ты про это! – отмахнулся старик, как будто речь шла не об убийстве союзника, а о мелком воровстве. – Симбиоты, они и в Денборге симбиоты! Высшие существа, не доверяют никому, вот и заслали в каждый отряд наемников по одному шпийону, чтобы он, значица, за нами следил и о всех проступках докладывал…
– Ну, так, а убивать-то было зачем?! – недоумевал моррон.
– Приказ Валдара, – пожал плечами морох, – он у нас гордый, не любит, когда за ним подглядывают да подслушивают…
– Но ведь когда мы вернемся в город…
– Слышь, морронушка, умучкал ты мя совсем вопросищами! Вот когда приедем к остальным, вот когда ты с Валдаром лицом к лицу встретишься, вот тогда свои сумненьица да опасеньица и высказывай. А мне их выслухивать не хотца! Ты вот лучше столпом не стой, а мне с трупиком подсоби! Подтащи его за ноги к овражку, мы его тудысь и сбросим, а сверху ветками покась прикроем!
Штелеру, конечно же, не хотелось дотрагиваться до тела, из которого, кроме крови, вытекала еще какая-то желто-зеленая, вязкая субстанция. Но делать было нечего, не спорить же из-за подобного пустяка с тем, кто может легко оторвать голову от тела? Проклиная себя за то, что послушался Живчика и все же ввязался в эту непонятную авантюру, моррон нагнулся и взялся за ноги трупа. Он уже распрямлялся, когда на основание его шеи обрушился сильный удар, и мир перед глазами доверчивого простака мгновенно померк.
Глава 11
Довольно странная компания
«Ну, вот и все! Отмаялся, умер!» – посетила Штелера страшная мысль, но тут же была опровергнута четырьмя неоспоримыми доказательствами, что он все еще жив. Карету тряхнуло на кочке, и по всему ноющему телу прокатилась волна боли. Покидая бренные оболочки, души не чувствуют ни ломоту в шее, ни резь в натертых веревками руках. Они вообще неспособны ощущать хоть что-то, происходящее вокруг. По крайней мере, так учила Единая Церковь, на чьих незыблемых канонах полковник был с детства воспитан. Вторым доказательством была громкая, грязная ругань мороха, видимо, сидевшего на козлах и кое-как управлявшего разогнавшейся на проселочном бездорожье каретой. Убийцы редко следуют за своими жертвами на тот свет, а значит, моррон пока пребывал на этом. Третьим аргументом являлся сам факт, что его крепко связали по рукам и ногам и куда-то везли. Обычно трупы перевозят лишь похоронных дел мастера, а уж если убийце и приспичило запрятать в другом месте бездыханное тело, то с какой стати связывать покойничка, да еще так основательно, так добротно и крепко? И четвертое, последнее, самое неопровержимое доказательство, что он пока не переместился в иной мир, – моррона просто разрывало на части от злобы и ужасно бесило собственное бессилие!
Карету неимоверно трясло. Ее подбрасывало на каждой кочке, а их на пути попадалось неисчислимое множество, и каждый раз карету накреняло то влево, то вправо, в результате чего лежащий на полу моррон то стукался головой о дверцу, то откатывался назад, обдирая подбородок и щеки об острые зазубрины давно не шкуренного и не крашенного пола. Штелер страдал от боли, его душила злость, но зато немного успокаивало обстоятельство, что он путешествует внутри экипажа, а не в том самом тесном, неуютном сундуке, где сейчас каталась и билась о стенки оторванная голова притворявшегося вампиром лазутчика. Хоть Висвел, бесспорно, и был беспринципным подлецом, но все же в его мерзкой душонке плескалась капля сострадания, а также и водилось представление о том, что живых нельзя помещать в один ящик с мертвыми. Одним словом, моррон хоть и ненавидел своего зловонного пленителя, но и испытывал к нему что-то вроде благодарности, поэтому хоть и поклялся непременно его убить, но решил, что сделает это не очень уж жестоко.