Германский вермахт в русских кандалах
Шрифт:
— А фамилия того, кто план тот придумал, такая, как у нашего главврача больницы…
— Кауфман, что ли?
— Да, да, Кауфман! Потому и запомнил.
— А еще американцы хотели превратить Германию в одно большое картофельное поле.
— Вот, наверно, поэтому ж они, американцы да англичане, так беспощадно бомбили Германию!
— А нам замполит еще рассказывал, что будто бы Черчилль советовал всю верхушку нацистскую без суда и следствия похерить, перестрелять, как при попытке к бегству!
— Дак и похерили б! Если бы не товарищ Сталин да не мы! Не армия наша. Вот сказал тогда товарищ Сталин, что надо судить трибуналом главарей фашистских, — и все умылись! Сказал,
— Не верится мне, что немцы помнить будут все доброе, что мы для них сделали. Про свой бандитский поход на Советский Союз правду ж они не расскажут потомкам, потому что в кровавом позоре стоит эта правда в германской истории! А там и гляди, что найдутся продажные твари и Россию начнут мазать дегтем. Да еще нам в вину поставят, что уничтожили ихний фашизм! Сейчас бы царили они над Европой, а может, и миром! А мы им не дали! Костями и кровью своей им пути перекрыли…
— И все же к населению немецкому относились мы по-человечески! Не как победители беспощадные, имевшие право на мщение, а как освободители с добром в душе…
— С добром в душе, говоришь? А вот радио на днях сказало, что на западе пишут уже, будто русские варвары немок насиловали. И будто тех немок нашли, что до сих пор еще плачут!
— А что их насиловать было, когда они сами вешались на нас! Даром! За просто так! Правда, мы сами носили им мыло, тушенку, разную кашу в брикетах… Даже махорку брали. Весь запас, что был у старшины в каптерке, наши хлопцы немкам отнесли. А то, что наша кухня кормила их борщом да кашей с тушенкой, — в счет не берется!
— Я по радио слышал, как эти немки, перебивая друг друга, на весь мир заявили, что их русские постоянно насиловали, постоянно! Как это понимать?
— Однако, интересно что при таком массовом насилии, которое немки, якобы, вытерпели в прошлом, Германия не объявляет, сколько детей от русских парней родилось!
— Это их послевоенная тайна!
— Пора бы немкам алименты затребовать у Советского Союза!
— Дак ведь, скорей всего, кричат и плачут те, кто не способен был рожать. И которых, наверно, наши солдаты обошли вниманием. А им очень хотелось, потому что за рождение детей им платили и не спрашивали, кто папаша.
— Спасибо пусть скажут русским солдатам и солдатам-союзникам, что помогли таким образом кровь освежить и возродить германскую нацию здоровой.
Слушая дядьку Миколу, вспомнил Пахомыч встречи с американцами в майские дни сорок пятого года. В одну из таких встреч ребята через нашу переводчицу спросили одного американского сержанта: «Это правда, что американские солдаты насилуют немок?»
— За солдатами нашими немки буквально охотятся! — осветился улыбкой сержант. — Вы же, русские, всех мужиков забрали в Россию, а немкам что делать? Вот и хватают наших солдат! А у нас шоколад, сигареты, виски, консервы! Есть возможность немецкую женщину в клуб привести, в ресторан…. Но существует маленькое «но». Не все немецкие женщины желают с неграми встречаться. Опасаются, что приплод оказаться может с африканским загаром. Наверно, поэтому негры-солдаты насилуют немок безжалостно!
— А что значит «безжалостно?» — решила уточнить переводчица наша.
Сержант указал на негра-солдата, лизавшего глазами переводчицу, и, засмеявшись, ответил:
— Вот он — негр! Подойдите к нему, сами спросите!
Переводчица вроде как засмущалась, а негр белозубо заржал.
Пахомыч
Концерт Победы
— А можно, ребята, я покурю вместе с вами, как на фронте бывало? — пришла в курилку Полина Григорьевна, воевавшая медсестрой. — Война до сих пор вспоминается, не спросясь у меня. Все куда-то ползу, все кого-то тащу, а в руках уже силы не стало… и просыпаюсь в поту, будто за раненым ползала под обстрелом… А то приснится, будто свой карабин потеряла или притащила раненого без винтовки и надо за ней ползти. Пытаюсь забыть все жестокое, страшное. Хочу, чтоб опять унесло меня в май 45-го года, на ту самую площадь перед Рейхстагом! Ах, какой состоялся концерт на ступенях Рейхстага поверженного! О концерте том многие слышали, а я там была! То был концерт Победы нашей! Не возражаете если, то я расскажу…
— Валяй, Григорьевна! — разрешили бывшие солдаты.
— Так вот…. Помню колонны Рейхстага, от копоти черные, побитые осколками да пулями. Под ногами куски камней и разный мусор… Над нами тучи дыма: Берлин — сплошной пожар! А мы стоим перед этим Рейхстагом все: солдаты, офицеры, генералы, девочки наши, сестрички… А на душе у меня такая радость! Господи, слава Тебе! Я дошла до Берлина! Дошла до Рейхстага и осталась живой! А сколько ж нас не дошло!..
Бывало, в те самые дни победные, когда мы немцев в их собственном Берлине добивали, подкатит к горлу комок ни с того, ни с сего да сердце так пеканет! Потому что погибшие, как живые, перед глазами стоят!.. Девочки, ребята… Господи, слава им, павшим! Самым красивым! Самым умным и смелым!..
Перед концертом выступил Жуков. Все мы хлопали яростно и кричали «ура» Так кричали «ура», что, наверно, весь мир «ура» наше слышал. Нашу радость такую невиданную!..
Потом выступал Эйзенхауэр. Тоже хлопали. Потом вышел де Голль. Хлопали. Еще кто-то потом выступал… Кто — не помню уже.
А когда на ступени Рейхстага вышла наша Русланова! Боже, что тут началось! Радость такая у всех всколыхнулась! И Русланова, Лидочка наша, заплакала… Нас там было — невидимо сколько! А баянистов собралось, наверно, со всех фронтов! А Русланова наша, красавица русская!.. Как Россия сама на ступенях Рейхстага стоит! Стоит и поет!
Господи, как она пела!.. Солдаты многие плакали… И я плакала. Да что там солдаты… Полковники и генералы не вытирали слез! А сколько ж она перепела песен! Не сосчитать! Вот как поет где-нибудь Россия в уголке своем песню, дак и ту она спела. По нашим просьбам пела. Помню эту вот… совсем забытую… Кто-то из солдат пожилых попросил: «Ехал на ярмарку ухарь-купец», дак и ту она спела. Разухабистая русская песня над Рейхстагом немецким! Кто бы подумать мог, что такое случится!.. То праздник был нашей Победы! Триумф невиданный в истории России. И счастлива я, что была на концерте Победы. Была как солдат, как творец нашей общей Великой Победы! Вот и концерт тот славный не могу уже вспомнить без слез…
«Я, ОСТ — Остаток Сталинских Тварей»
Когда пришел в курилку дядя Женя, шел разговор о бомбе атомной.
— Говорят, радиация — это гадость такая, — говорил в это время дядя Ваня-корявочник, — что ни запаха нет у ней, ни вкуса. А ты как думаешь, Жень?
— А я навестил своих школьных дружков, — оставив вопрос без ответа, начал свой разговор дядя Женя, давая понять этим самым, что зря мужики по-пустому мозги напрягают, а вот то, что он скажет сейчас — достойно внимания. Видно, то, с чем пришел, его больше той бомбы заботило.