Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича
Шрифт:
Когда я передал генералу Шевичу, что мне приказано поставить его так, чтобы он не подвергался опасности от выстрелов, то он отвечал мне с улыбкой:
– ?Это будет трудно: мы уже давно смыкаем ряды, чтобы не было заметно убыли, которую причиняют в них ядра; пойдем же вперед, это лучшее, что мы можем сделать.
Едва успела эта прекрасная кавалерия прибыть к тому пункту, который я считал наиболее подходящим для того, чтобы выполнить приказание генерала, как на нас наскочила масса неприятельской кавалерии. Кавалергарды, конногвардейцы и кирасиры помчались им навстречу
Саксонские и французские кирасиры были храбрые противники: тем не менее победа в этом пункте осталась за нами, и центр нашей позиции не был поколеблен…
Полковник Левашов принял командование кавалергардским полком. Я видел его в самый критический момент, когда, сопровождаемый всего несколькими трубачами, он старался собрать свой полк, который был совершенно рассеян (по полю боя. – А.Ш.); это ему удалось благодаря выказанному им хладнокровию и умению».
К 18 часам взаимные атаки сторон прекратились по всей линии. Но над Бородинским полем продолжала громыхать артиллерийская стрельба, да в передовых цепях боевого охранения шла ружейная перестрелка. Разрывы бомб и ядра продолжали разить ряды кирасирских полков, стоявших поэскадронно за первой линией пехоты….
Пройдут годы, но те атаки голицынских кирасир на Бородинском поле не померкнут в воспоминаниях участников битвы. Спустя 30 лет участник события дня 26 августа 1812 года офицер Ф.Н. Глинка так отзовется в своих «Очерках Бородинского сражения» о князе Д.В. Голицыне:
«…Реданты (редуты. – А.Ш.) семеновские на минуту захвачены французами. Кутузов тотчас велит поставить новую боковую батарею в 25 пушек. Она соединена с другими и, крестя поле, режет французов продольными выстрелами по фрунту и в тыл. Ядра пронизывают ряды.
Между тем реданты опять в руках русских, и вот Мюрат мчится впереди и за ним целый разлив его кавалерии. Он наезжает прямо на реданты, а Голицын с кирасирами объезжает его прямо сбоку и в тыл. Как они режутся! Какая теснота! Конница топчет раненых; трупы дробятся под колесами артиллерии. Живые конные стены сшибаются, трещат и, под грозным гулом пальбы, при страшных криках, среди лопающихся гранат, без памяти хлещутся палашами и саблями.
И вот наша конница расшибла французские эскадроны: они мешаются, кружатся, бегут…»
Голицынские кирасиры, ставшие героями дня 26 августа, считали свои потери. Так, Орденский полк, имевший в своем составе 568 всадников, понес потери в 80 человек. Глуховский кирасирский полк потерял 155 человек, на первый день сентября в его строю оставалось всего 365 бойцов. Убыль Екатеринославского кирасирского полка составила (из 450 человек): убитыми – 18, ранеными – 70, пропавшими без вести – 18. Всего потерь: 106 человек.
Малороссийский кирасирский полк из 554 конников потерял 130 (1 сентября в строю находились 300 человек). Новгородский кирасирский полк войну начал в составе 674 человек. Потери в Бородинской битве составили 26 нижних чинов убитыми, 57 – ранеными и 62 –
Серьезные потери в людях и лошадях понесли лейб-кирасирские Его и Ее Величеств полки, лейб-гвардии Конный полк. Кавалергардский полк вышел на битву в составе 30 офицеров и 549 нижних чинов (войну начал, имея в своих рядах 35 офицеров и 725 нижних чинов). Потери полка в сражении составили: убитыми – 2 офицера и 8 нижних чинов, ранеными – 8 офицеров и 71 нижний чин, пропавшими без вести – 15 нижних чинов. Итого 104 человека.
Сегодня на Бородинском поле стоит красивый памятник воинам Кавалергардского и лейб-гвардии Конного полков. Он был воздвигнут на средства, собранные однополчанами героев Бородинской битвы.
Шеф лейб-кирасирского Ее Императорского Величества полковник барон А.В. Розен в своем рапорте цесаревичу и великому князю Константину Павловичу указал не только потери полка (22 убитых, 69 раненых, 5 «не прибывших к полку» и 173 лошади), но и именные потери офицерского состава в день 26 августа:
«Майор Барон Вистергальте: От контузии две раны.
Ротмистр Гагин: Тяжело в плечо картечью.
Штабс-ротмистр Гедеонов: В ногу ядром.
Поручики Рудковский 2-й, Кошембар 2-й: В атаке порублены саблями головы.
Поручик Богуславский: В ногу картечью.
Корнет Андреев: Убит.
Корнет Милевский: В голову контузия от разорвавшегося ядра.
Корнет Иваницкий: Контузия в правую руку».
Но самый большой урон в битве понес бесстрашно действовавший Астраханский кирасирский полк, шефом которого в той кампании был генерал-майор Н.М. Бороздин, а командиром – полковник В.Н. Каратаев. Он лишился 4/5 своего состава и ушел с Бородинского поля числом менее одного эскадрона. Полк был сформирован перед самой войной, в октябре 1811 года.
Астраханцы за подвиги в Отечественной войне удостоились 22 Георгиевских серебряных труб с почетной надписью: «Астраханскому кирасирскому полку за отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России в 1812 году». На Бородинском поле за ручьем Огник в юбилейном 1912 году был поставлен памятник славному полку русских латников.
Ради справедливости надо заметить, что на Бородинском поле кавалерия Великой армии потеряла половину своего состава. И даже чуть больше. В этом видится немалая заслуга и голицынских латников. Императору Французскому в последующие два военных года так и не удалось восстановить ее численность.
Специалисты и историки, описывая события двух дней – 24 и 26 августа 1812 года, отмечают, что русская конница не сдала французам во время их атак ни одной (!) своей позиции. Более того, русские кавалерийские военачальники смогли в сражении лучше сберечь силы коней и людей, чем неприятель. Один из таких исследователей, Н. Иванов писал:
«В каких бы тяжелых условиях ни находились полки нашей конницы во время боя: стояли ли в прикрытии батарей, под ядрами и пулями неприятельскими, рубились ли с налета с французскими латниками, всегда дело кончалось блестящим отражением атак неприятеля».