Герои «безгеройного времени»
Шрифт:
Второй портрет был написан, когда не только развод, но даже и смерть Мерилин Монро были уже позади. Пьеса называлась «После грехопадения» («After the fall»), она была автобиографична - род драматизованной исповеди, - и Мерлин называлась в ней Мэджи.
Между этими двумя датами были четыре года брака. Четыре года попыток спастись от назойливого паблисити: еще бы, брак был сенсационен, почти скандален. Писатель, прославленный своей интеллектуальностью, авангардизмом, женился на голливудской кукле, едва получившей школьное образование, чьей профессией на экране был стриптиз!
С другой стороны: «All-American Sweetheart» -
Да, было в жизни Мерилин Монро и такое. В биографию роскошной звезды экрана вплеталась серьезная политика. Она поехала вместе с Миллером в Нью-Йорк, когда он должен был предстать перед судом. С него взяли подписку о невыезде. Ему пришлось просить специального разрешения на путешествие в Англию в связи со своей премьерой и съемками Мерилин в фильме: так - по-своему драматично - впервые было объявлено официально о предстоящем бракосочетании.
В этом промежутке были занятия Мерилин Монро по методу Станиславского в драматической студии Ли Страсберга. Она мечтала стать серьезной актрисой.
До сих пор я почти ни слова не сказала о Мерилин в кино просто оттого, что эта статья не об актрисе, а о звезде; не об образах, созданных ею на экране, а об образе, созданном из нее жизнью; о слиянности и неслиянности этого рекламного образа с личностью.
Между тем если суммировать все сыгранное Мерилин на экране, то легко обнаружить, что, как у всякой звезды, у нее была своя тема. Амплуа, созданное Голливудом по контуру ее фигуры. Такие контуры выставляются обычно на «конкурсах красоты»; претендентки должны уложиться в заранее вычисленный объем талии, бедер, бюста.
Мерилин старалась, как могла, добросовестно заполнить собой предложенный контур. В разных вариациях и за немногими исключениями она изображала соблазнительную блондинку, пробуждающую чувство в неловком избраннике.
Американское кино всегда имело в активе прекрасный эталон «настоящего мужчины» - Гэри Купера и Керри Гранта, Кларка Гейбла и Грегори Пека. Партнером Мерилин постоянно выступал нескладный и робкий очкарик, высокомерно-трусливый в любви. Она должна была из роли в роль бороться и побеждать его торжествующей женственностью с обертонами фривольности, наивности, неуклюжего комизма, вульгарности.
Экранное и рекламное амплуа отсвечивало на личность. Скандальная биография Сильвэна Ренера воссоздана в полном соответствии с голливудским клише. Можно подумать, что ее невымышленные герои списаны с экранных партнеров Мерилин.
Между тем «ММ-гёрл» мечтала играть Достоевского.
Теперь уже трудно сказать, был ли заключен в теле Мерилин Монро талант истинно драматической актрисы. Но было же нечто, что отличало ее от десятков и сотен претенденток на успех, таких же «sexy blond», которые так и остались старлетками! Было же нечто, что сделало из этой приютской девочки общемировой символ любви, которому так старательно подражали миллионы женщин7 и о котором мечтали миллионы мужчин!
Это «нечто» как раз и было неслияние - скажем, неполное слияние - Мерилин с созданным для нее образом. Вечная неуверенность
Об этом Артур Миллер написал киноповесть «Неприкаянные».
В Розлин - певичке, приехавшей разводиться в Рено, «самый большой маленький город Америки», - он уловил податливую покорность и легкую приспособляемость к обстоятельствам. И одновременно - почти физиологическое неумение принять жестокость реальной жизни.
Мерилин это и сыграла с грацией, никак не обнаруживающей драму, разыгравшуюся в это время за кулисами съемок.
Дитя ночных клубов, Розлин без усилия приемлет вольницу ковбойской компании, куда случайно заносит ее судьба. Она рада отдаться под покровительство Гея, сильного мужчины, который намного старше ее. Они оба неприкаянные, но по-своему. Он - потому, что обществу не нужна его сила, и оно пытается ограничить его свободу. Эту свободу от общества он должен выкупать в борьбе с природой: современные потомки гордых завоевателей Дальнего Запада зарабатывают на жизнь ловлей на мясо диких мустангов.
Мустанги - тоже «неприкаянные» - жалкие остатки того же Дальнего Запада; теперь их ловят не только с помощью старого доброго лассо, но с помощью самолетов и грузовиков. Их свободу тоже ограничивают, отнимают.
И это внятно Розлин, как внятна ей всякая ложь и всякая беда. Она не может покупать свою свободу чьей-то чужой свободой - пусть даже лошадиной - и свое счастье чьей-то чужой бедой, пусть даже кобылы, у которой отнимают жеребенка. Она отпускает мустангов на волю.
Картина, конечно, сложнее, но речь не о картине, речь о Мерилин Монро.
– Что делает тебя такой грустной?
– спрашивает Гей у Розлин.
– Ты самая грустная девушка, какую я видел.
– Ты первый мужчина, который говорит это. Мне всегда говорили, какая я веселая.
То и другое вместе составляют тот удивительный «талант жизни», который увидал писатель в своей будущей жене.
Был ведь и еще один «секрет» популярности «великой Монро». Ее обманчивая обыкновенность, общедоступность, даже некоторым образом вульгарность. Она стала «типом времени», когда парикмахерская прическа, требующая усилий, когда корсет, стягивающий талию, когда слишком дорогие туалеты «от такого-то» уже не имели шансов на успех. Когда в Европе «открыли» феномен Брижитт Бардо с ее естественной - не извращенной - аморальностью, с ее естественной - не фривольной - обнаженностью, с ее негроидным - далеким от классических канонов - лицом.
Мерилин Монро была еще в гораздо большей степени «как все». Она была секс-бомба, но и простушка. Ее прославленная красота была по-американски добротна: каждый мог видеть, что груди у нее настоящие - без обмана - и бедра, слава богу, тоже. Это была великолепная, и торжествующая, и в то же время вполне демократическая красота девчонки с улицы. Было легко подражать ее гладким обтягивающим платьям с низким вырезом, открывающим грудь, не стесненную бюстгальтером. И невозможно подражать тому, чем щедро наградила ее природа, - естественному совершенству форм и врожденному «таланту жизни».