Герои и злодеи
Шрифт:
В последний день перед Рождеством ему сняли швы, и теперь можно было не пугать прохожих своим видом. Но всё-таки он не был ещё достаточно красив, чтобы идти на заработки. А денег оставалось в обрез. Он поехал в книжный магазин, и долго листал энциклопедию о мировом художественном искусстве. Яркие иллюстрации древнегреческих статуй и картин древних живописцев были удивительны и прекрасны. Он давно мечтал об этой книге, вот только если её купить, то денег на подарки не останется. Пришлось вернуть книгу на полку и сосредоточиться на поиске нужного печатного издания.
Теперь, когда с подарками
В то время пока Рамси восторженно перебирал ёлочные игрушки, Теон сидел на полу скрестив ноги, и рассматривал схему установки деталей будущей ёлки. Ему, конечно больше нравилось руководить, чем что-либо делать. А Рамси, кажется, был не против и послушно соединял нужные детали. Он вообще выглядел умиротворённым и счастливым.
— С тобой как-то спокойнее ёлку собирать, — заметил Теон, когда работа подошла к концу, и он закинул схему в коробку.
— Почему? — Рамси оглядел результат своего труда, и всё ещё улыбаясь, повернулся к нему.
— Мы бы уже десять раз с сестрой успели поругаться и ещё десять пока наряжали. Она просто любит покомандовать, — Теон вытащил красный блестящий шарик и прицепил на верхнюю ветку.
— Мне нравится. У нас никогда ёлки не было. Отец говорит: от неё один мусор, — Рамси пожал плечами и вытащил из пыльной картонной коробки запутанную гирлянду.
— Так она же искусственная, — Теон не мог понять какой мусор от искусственной ёлки — она же не осыпается, как живая. Правда, они её сейчас собрали, и она так и простоит до его дня рождения в марте, потому что всем лень будет её убирать.
— Не знаю, у нас никакой не было, — Рамси сидел на полу, распутывая гирлянду, и вспоминал прошлое Рождество.
В прошлом и позапрошлом годах, дома у Бродяги была настоящая, живая ёлка, украшенная самодельными бумажными игрушками. Фонарики, снежинки, скелеты, кто, что мог, то и сделал. Не важно, что игрушки бумажные, зато праздник оказался настоящий: с друзьями, подарками и поздравлениями, и даже пить не надо было, чтобы стало весело; он, по крайней мере, в те годы ещё не пил.
За то время, что они наряжали ёлку, Теон успел рассказать Рамси много интересного о своих родственниках, которые приедут вечером. Про одного дядю, с которым его отец ругался по телефону и который в этот раз не приедет, он сказал:
— Дядя Виктарион — хороший, только он после того как бухать перестал, ударился в веру и стал занудой. А раньше был весёлый, истории разные любил рассказывать, про то, как на флоте служил в молодости. А лет семь назад, он пьяный с сигаретой заснул и сжёг сарай. Они потом с тётей чуть
Теон принялся обматывать ёлку стеклянными бусами. Он вспомнил, как летом они с дядей чинили забор в деревне, и тот, вполне снисходительно относился к тому, если племянник где-то накосячил или поленился. А в детстве даже давал ему поводить старенький грузовичок, когда они ездили за дровами. Он точно был его любимым родственником, в отличие от дяди Эурона. Про него Теон рассказал следующее:
— Дядя Эурон, по-моему, считает себя слишком прекрасным для этого мира и думает, что все должны преклоняться перед его величием. Мне кажется, что он до сих пор на папу злится из-за того, что после смерти деда и бабушки, папе завод достался, дяде Виктариону дом, а ему столовое серебро, — Теон состроил выражение лица: «Ну, бывает», и приладил на верхушку ёлки золотую звезду.
— Не повезло ему, что сказать. Он самый младший брат? — спросил Рамси. Он совладал, наконец, с гирляндой, и, развесив её на ёлке, принялся украшать нижние ветки шариками и фигурками оленей и белок.
— Да, папа говорит, что он самый неудачный брат. Он в тюрьме сидел. Они с друзьями на браконьерстве попались. Рыбу динамитом глушили и с рыбнадзором подрались, а дядя ещё и катер у них угнал. Он просто пьяный был, а потом ещё на суде много выступал. Вот на два года его и посадили, — закончив рассказывать эту увлекательную историю, Теон отошёл подальше, чтобы полюбоваться ёлкой. Она доходила высотой ему до плеча и немного кренилась в бок. Ёлка была довольно старой: её покупали, когда Теону было лет пять, и со временем пластмассовые иголочки, кое-где выпали, а стержень, на котором держался составной каркас, искривился. И теперь она выглядела кривобокой и лысоватой, но если аккуратно замаскировать всё игрушками и гирляндой, то вполне имела праздничный вид.
— Насыщенной жизнью живёт мужик! — усмехнулся Рамси. И они вдвоём отодвинули ёлку в угол и прислонили к стене.
— Ага. А с маминой стороны тётя есть, но они с папой давно поссорились и она с нами не общается, — продолжил Теон. Было обидно немного, что тётя так забила на них с сестрой, но она, видимо, считала, что раз отец пьяница и грубиян, то и дети оторванные ломти. После маминой смерти она, вообще перестала их навещать.
— Я смотрю, тебе с родственниками повезло, — заметил Рамси, глянув в опустевшую коробку с украшениями.
— Семью не выбирают, — вздохнул Теон. — А у тебя есть интересные истории про родственников? — спросил он, повесив последний синий шарик.
Теон вырубил свет, включил гирлянду и они оба невольно залюбовались разноцветными огнями. Ёлка сразу же преобразилась, создавая ощущение праздника и даря ожидание чуда.
— Нет, — Рамси покачал головой, когда он обернулся, то блики от праздничных огней пробежали по его лицу. — У отца нет ни братьев, ни сестёр, а дед с бабкой давно умерли — я их никогда не видел. А со стороны матери я никого не знаю, — пояснил он. Ему более, чем хватало общения с отцом и он не слишком страдал, что у него нет других родственников. Мало ли какими отшибленными они могли оказаться.