Герои на все времена
Шрифт:
— Как ушел? — переспросил Реми. — Совсем?
— Совсем, — буркнул отец Кристоф. — Иди спать.
— Как же так, — прошептал Реми. — Я же…
Мальчик сердито свел брови. И метнулся в свой угол.
— Отец Кристоф, — донеслось оттуда. — А он давно
— С полчаса, — ответил священник.
Реми снова появился. Он успел надеть штаны и башмаки и теперь натягивал через голову вязаную фуфайку.
— Куда это ты собрался?
Реми справился с одежкой, не утруждая себя шнуровкой ворота. Сунул под мышку сверток мешковины.
— Он
— Ты с ума сошел, ночь на дворе, — рявкнул отец Кристоф, поднимаясь. — И думать не смей!
Но Реми уже распахнул дверь. Оглянулся на пороге, блеснув глазами. И бросился по тропинке через огород.
— Реми! Реми, постой! — крикнул священник. — Вернись! Вернись сейчас же!
Мальчик добежал до плетня. Перемахнул на ту сторону и скрылся в ночи.
— Отец Кристоф… не волнуйтесь… я… скоро…
Священник, не сдержавшись, выругался. Сорвал с крючка плащ, перехватил поудобнее костыль. Выдернул из косяка нож и шагнул прочь из дома.
Поначалу темнота не пугала.
Дорога к переправе тянулась сразу за деревенскими садами. Реми с резвостью зайца пробежал меж низкими яблоньками, заботливо укутанными у земли в солому, споткнулся о корень старой груши, чуть не выронив ношу, перелез еще через пару плетней. Он торопился, нисколько не опасаясь окружающей ночи: по деревне брехали собаки, а за деревьями приветливо светились окна домов. Жак вряд ли ушел далеко. Он нагонит его, надо только бежать чуть быстрее!
Реми едва ли не взлетел на изгородь, отделявшую сады от дороги. Спрыгнул вниз. Под ногами захрустели жухлые стебли репы и моркови: селяне выбрасывали за забор гнилую ботву. Вот и дорога! Реми перескочил канаву и оказался на неширокой полосе утоптанной земли.
Дорога, насколько видел глаз, была пуста. По обеим сторонам ее расстилались вспаханные поля, освещенные бледным сиянием луны, а еще дальше поднимался полосой тьмы лес.
И ни единой души вокруг, только свист ветра и неверное мерцание звезд.
Реми впервые почувствовал тревогу. Он остановился, набирая в грудь холодного воздуха.
— Жак! — крикнул он. — Эй, Жак!
Мир молчал. Ветер дунул сильнее, по разгоряченному погоней телу побежали мурашки.
— Жа-а-а-ак!
— …ак!..ак! — отозвалось эхо. Реми на мгновение показалось, что вдалеке, почему-то не на дороге, а на пашне, у самого леса, появилась и исчезла высокая темная фигура.
— Жак! — обрадовался Реми. И осекся. Лес — это много дальше, чем он надеялся зайти. Отец Кристоф будет переживать, если он не вернется быстро.
Силуэт на границе поля и леса показался снова. Жак ждал его, и Реми отбросил сомнения. Он мигом, туда и обратно.
Огоньки деревни удалялись. Мальчик несся по скованной заморозками дороге, и щуплая тень его скользила следом.
Отец Кристоф прислонился к грушевому дереву, переводя дыхание. Казалось, сердце
Груша над головой качала голыми ветвями, точно жаловалась на что-то ветру. Реми, наверное, уже выбрался на дорогу. Куда он пойдет, когда не найдет Жака? Может, вернется? Творец, пусть он повернет к дому.
А если нет? Кого он встретит?
Отец Кристоф нагнулся и проверил, не потерялся ли упрятанный за голенище нож. Тот был на месте.
Волосы на лбу взмокли от пота. Мальчик пнул ногой комок мерзлой земли и выбрался с пашни на опушку.
Реми никогда раньше не бывал один ночью в лесу. Он остановился, всматриваясь в черные колонны сосен, уходившие ввысь, к бездонному небу. У подножия деревьев лежала мгла, кое-где прорезанная, словно мечом, лучами лунного света.
— Эй, Жак, — позвал Реми.
Ответа не было. Здесь вообще царила тишина, лишь сосны покачивали кронами, точно убаюкивали смирившуюся с наступлением стужи природу.
Реми сделал несколько шагов под своды леса. Трава и опавшая листва покрылись инеем, и мальчик ступал по ним, как по искрящемуся серебром ковру. Но дальше стволы стояли плотной стеной, и мрак между ними был совсем непроглядным. Реми стало очень неуютно и, честно говоря, страшновато.
Нужно возвращаться. Если Жак и был здесь, то ушел, не дождавшись его. А может, он где-то близко. Надо окликнуть еще раз. Реми открыл было рот, но не издал ни звука. В этой серебристо-черной тишине он боялся кричать.
Треснула ветка. Реми, вздрогнув всем телом, обернулся в ту сторону. И время замерло, потому что он увидел.
Они вышли на поляну из чащи, свободно, не таясь. Трое, почти такие, как он и представлял: мощные звери, куда крупнее обычного лесного волка. В один миг Реми разглядел широкие загривки, покрытые короткой блестящей шерстью, мускулистые лапы, способные убить одним ударом, острые настороженные уши. И еще глаза. Узкие щели, вспыхнувшие багровым светом. Глаза, заметившие его, Реми.
Мальчик застыл, словно ноги вросли в землю. Те трое тоже замерли. Несколько мгновений длилось завороженное молчание. Потом тот, что был ближе всего к Реми, шумно принюхался, ощерил пасть и гортанно зарычал.
Этот рык послужил сигналом. Реми стряхнул оцепенение. С коротким писком он бросился прочь, не разбирая дороги. Сзади под тяжелой поступью дрожала земля и с треском лопались сучья. Луньеры начали погоню.
Реми продрался сквозь сосновый подлесок. Колючая ветка хлестнула по лицу, до крови разодрав кожу. Иглы впились в щеку. Шум позади нарастал. Только бы выбраться из леса — полоснула изломанной молнией мысль. Только выбраться!