Герои на все времена
Шрифт:
Противник взвыл и ослабил хватку. Есть!
Рычащий рванулся на свободу, снова ударил и прижал поверженного к земле. Затрещали кости. Рычащий поднял верхнюю губу, показав знаменитую луньерскую ухмылку, и впился клыками в левое ухо, ставя сопернику метку побежденного.
Кровь была совершенно обычная на вкус. Горячая и солоноватая.
Сломанный Клык дернулся и обмяк. Рычащий поднял голову. Обвел взглядом отступившую стаю.
— Кто-то желает отправиться в Леса Предков до срока? — хрипло проговорил, нет, прорычал
Луньеры молчали, переглядываясь. Тонкие струйки пара вырывались из ноздрей и таяли в морозном воздухе. Шумели сосны.
— Решили стать волками? — Рычащий подался вперед, и луньеры невольно попятились. — Дикими и свободными, да? А вы подумали, что будет с теми, кто остался там, в пещере? С женщинами, со щенками? Вот ты, Крепыш, — Рычащий в упор смотрел на молодого луньера, — почему ты здесь? Твой отец хворает, кто защитит его, если придут венаторы?
Крепыш ошалело пялился на Рычащего.
— Я… Рычащий… я… как все…
— А ты, Белолапый? У твоей матери еще пятеро, как она прокормит такую ораву зимой? Кто пойдет охотиться? Твои младшие сестры? Кто, я тебя спрашиваю?
Рычащий стиснул зубы. Ярость клокотала в горле, луньеры прятали глаза.
— Вы бросили на произвол судьбы свой клан, свою стаю. Вы все… не волки вовсе… вы… грязь…
Он замолчал. Вязкая усталость навалилась на спину, захотелось заплакать от злости и обиды. Как там Реми?
— И что ж нам делать? — угрюмо спросил кто-то. — А… вождь?
— Возвращаться в горы, — отрезал Рычащий. — Готовиться к зиме. Нужно выжить. Назло венаторам, назло безумцу из Ренна. Наша жизнь — и есть наша месть. Уходите домой.
Луньеры нерешительно переглядывались, наконец Крепыш произнес:
— А ты?
— Я догоню, — ответил Рычащий. — Скоро догоню. Идите.
Луньеры один за другим бесшумно скрывались во мраке. Сломанный Клык с трудом поднялся и, пошатываясь, побрел следом за остальными.
Вот ты и нажил смертельного врага, Рычащий. Сейчас он — побежденный, но пройдет время, и слабые снова прислушаются к его речам. Он еще попробует укусить.
Но все это потом. Главное — щенок. Сейчас, Реми, сейчас. Ты не должен видеть меня таким. Проклятье! Одежда! Она осталась там, в чаще…
Шуршание листвы, приглушенный стон. Рычащий обернулся. Реми сидел, глядя на него широко распахнутыми глазами. Когда он очнулся?! Что видел?! И что теперь делать?!
Мальчик моргнул и чуть слышно выдохнул:
— Жак?!
— Реми… только не пугайся… да, я…
— Луньер, — проговорил Реми. — И как я сразу не догадался…
Он прикусил губу, потер плечо. Рычащий неловко топтался на месте, не зная, что сказать.
— Здорово ты его, — прошептал Реми. — Мой папаша так не смог. Ой, мамочки! — он скривился от боли.
Рычащий бросился к щенку.
— Очень больно? Ничего не сломал?
— Не-а, теткин муж и крепче бил. — Реми поморщился. —
Он встал на четвереньки, ойкнул и плюхнулся обратно на траву.
Рычащий опустился рядом.
— Забирайся на спину. Отнесу тебя в деревню.
— Рехнулся?! Сам дойду, — возмутился Реми. — Щас голова перестанет кружиться, и пойду. И вообще, чего ты со мной возишься? С дурнем набитым? Ты ж меня ненавидеть вроде должен, а?
Луньер повел острым ухом. Он сам задавал подобный вопрос этой ночью.
— Мало ли кто что должен, — хмыкнул Рычащий. И добавил тихо, с трудом подбирая слова: — Помнишь, ты читал книгу? Я все думаю, может, ваш Этьен прав? Всякой твари земной дано место под солнцем… ну или под луной. А особенно, — прошептал Рычащий, — вам двоим.
Реми несмело улыбнулся. Осторожно провел ладонью по мягкой шерсти.
— Я ж тебе подарок принес… охотник. Где-то здесь валяется.
Сверток отыскался неподалеку. Рычащий развернул ткань лапой, и лику Владычицы Ночи предстал еще один луньер. Статуэтка помещалась на ладони. Искусно вырезанный зверь вздымал к луне оскаленную морду с небывало длинными клыками. Огромные задние лапы, нелепые когти, даже не когти — когтищи.
Рычащий, не сдержавшись, фыркнул.
— Я ж раньше луньера-то и не видывал никогда, — сконфуженно признался Реми. — Думал: оберег от врага сделал, а оказалось — на друга.
— Да ладно, — Рычащий взъерошил мальчику волосы и подмигнул клыкастому чуду. — Все равно красиво. Спасибо, мастер. Только… мне ведь пора.
— Знаю, — грустно сказал Реми. — Ты не бойся, я дойду.
Он поднялся на ноги, слегка пошатнулся, но устоял. Покосился на непроглядную чащобу.
— Удачи тебе, Жак. С этими… и вообще.
— И тебе, мастер, — ответил Рычащий. — Под солнцем ли, под луной ли, и когда тучи закрывают и солнце, и луну. Всегда.
Реми словно собрался сказать еще что-то, но только шмыгнул носом.
Рычащий смотрел ему вслед, пока щенок не скрылся в подлеске. Вот перестали качаться потревоженные ветки, вот затерялись в шуме сосен звуки шагов.
Луньер глубоко вдохнул и покосился на деревянного собрата.
И есть время свое для каждого дара. А значит, и для дара изменять себя, не так ли, отец Кристоф?
Тишина, еще более глубокая, чем прежде, легла на леса. Рычащий вскинул голову.
Луньеры не строят храмов. Зачем, если Белая богиня каждую ночь плывет над миром и глядит, как там, внизу, живут ее дети.
А еще луньеры не молятся — они поют. И только невежда может назвать эту песню обычным воем зверя.