Герои умирают
Шрифт:
– М-м-да, мастер Аркадейл изредка нанимал одного механика по имени Коннос, чтобы тот смастерил ему кое-какое оборудование для Театра правды. Последним его произведением был костюм, целиком сделанный из серебряной сетки – она должна была защищать одетого в этот костюм от любой магии. Работа великолепная, а Аркадейл, если ее ошибаюсь, отблагодарил Конноса, объявив его актиром. Император тяжело вздохнул.
– Я сам считал эту вещь малополезной – каждый, кто ее наденет, будет полностью отрезан от потока, то есть бессилен. Я судил слишком поспешно: мои чувства были ослеплены моей Силой. Я приказал сконструировать
Тоа-Сителл кивнул на огромный манекен Кейна.
– А что вы хотите услышать от него? Что он думает о письме Ламорака?
Ма'элКот резко повернулся к герцогу. Лежавшая на его плече рука сжалась и подняла придворного в воздух. Внезапная ярость исказила прекрасные черты Ма'элКота, превратив его лицо в дьявольскую маску, глаза вспыхнули алым.
– Не знаю! – проревел он.
Тоа-Сителлу показалось, будто в уши ему вонзились ножи. Он почувствовал, как взгляд Ма'элКота жжет ему кожу. Воздух вышел из его легких, руки и ноги ослабели, и герцог болтался в железной руке императора, словно заяц в пасти льва.
При звуке императорского голоса пажи, находившиеся в зале, подпрыгнули и обменялись перепуганными взглядами; все спящие во дворце наверняка проснулись, словно от кошмара. Тоа-Сителлу внезапно показалось, что по всему городу, по всей Империи каждый мужчина, женщина и ребенок, прошедшие Ритуал Перерождения, вдруг прервали свои дела, оказавшись во власти непонятной тревоги. Герцог подумал, что каждое Дитя Ма'элКота должно предчувствовать какую-то незримую опасность.
Мгновением позже Тоа-Сителл снова стоял на ногах. Страшная хватка на его плече сменилась теплой отеческой поддержкой. Рука императора помогала ему до тех пор, пока он не смог стоять самостоятельно.
– Приношу тебе свои извинения, Тоа-Сителл, – мягко и успокаивающе произнес Ма'элКот, хотя эхо его титанической ярости все еще слышалось в голосе.
Его грудь поднялась и опала в долгом вздохе.
– Работа идет плохо, и у меня просто не хватает терпения. Герцог промолчал, еле приходя в себя. Подобно ребенку, впервые отведавшему кулак отца, он не мог разобраться в своих ощущениях – ему было больно, страшно, стыдно и, главное, непонятно, что следует или, наоборот, не следует говорить.
По всему его телу выступили капельки пота, но жара в Малом бальном зале имела к ним лишь косвенное отношение. Даже Берн казался потрясенным.
– Смотрите. – Ма'элКот отвернулся, и они не могли видеть его лица. – Когда Берн впервые пришел ко мне нынешним утром, я пытался заговорить с Кейном, узнать, что он думает по этому поводу. Если он еще не расстался с Ламораком, то мог бы подтвердить полученную информацию или сказать, что письмо подделано, В крайнем случае я уяснил бы, что происходит. И смотрите, что получилось.
Огромный манекен поднялся выше над краем котла, подплыл к троим мужчинам и опустился на пол рядом с ними.
Ма'элКот протянул вперед правую руку, словно для благословения, его пальцы заслонили лицо манекена от лучей утреннего солнца. Атмосфера накалилась, как будто сам дворец задержал дыхание, – и вдруг воздух вокруг Ма'элКота задрожал от Силы.
– Кейн…
Слово
До сих пор в этом случае в манекен входил дух вызываемого, после чего начинался разговор. Ма'элКот говорил с манекеном, и тот отвечал ему, как если бы являлся самим вызванным человеком. Но теперь, теперь… Тоа-Сителл бросил косой взгляд и придвинулся поближе, чтобы рассмотреть лицо манекена, вылепленное из замешанной на крови глины.
Чего-то не хватало в этом лице, чего-то, необъяснимо свидетельствовавшего об успехе разговора. Может быть, не было жизни, правды, движения… Созданные Ма'элКотом для Великого Дела манекены всегда несли на себе отпечаток деятельности, не слишком глубоко запрятанной жизни, они могли двигаться, говорить и любить, лишь только зритель на мгновение отворачивался от них – но Кейн казался мертвым, как брошенная кукла.
– Видите, – глубоким голосом произнес Ма'элКот, – он отказывается отвечать. Кейн находится где-то далеко, вне пределов моего голоса.
– Но как такое возможно?
– Вокруг сплошные тайны. Почему я не могу проникнуть сквозь магию, скрывающую Саймона Клоунса? Почему Ламорак с таким упорством идет на предательство, что пренебрегает даже смертным приговором? Где Кейн?
– Может, умер? – с надеждой в голосе предположил Берн. Ма'элКот с сомнением фыркнул.
– Не ослеп ли ты?
Манекен закружил вокруг императора и внезапно оказался нос к носу с Берном.
– Это лицо – не лицо трупа! Это лицо человека, которого никогда не было! Кейна изъяли из реальности так, словно он был призраком, заморочившим нам головы. Я узнаю, как это было сделано. Узнаю, зачем. Здесь моя магия заканчивается, но Кейн слишком хитер, чтобы попасть в подобную ловушку.
Внезапно манекен взлетел высоко над краем котла и плюхнулся в кипящую глину, как будто его небрежно швырнула туда гигантская рука.
Ма'элКот стоял между своими подданными и хрустел пальцами.
– Берн, отведи своих Котов к баржам. Возможно, эта записка – всего лишь диверсия, приманка. Если Саймон Клоунс решит, что мы попались, он сможет открыто передвигаться где угодно. Однако может быть и так, что письмо правдиво – тогда мы схватим его сегодня же на реке. Тоа-Сителл, ты поднимешь по тревоге каждого мужчину, женщину или уличного мальчишку, когда-либо имевшего дело с Королевскими Глазами, Я хочу знать обо всем, что произойдет сегодня в городе. Все. А ты лично, – Ма'элКот близко наклонился к герцогу, дыша ему в лицо запахом крови, – лично попытаешься выяснить, где может скрыться человек от моего голоса, куда не простирается моя воля. Считай это задание равным по важности поимке Саймона Клоунса. Мне необходимо понять, что происходит.
Император отвернулся, прыгнул на край котла и босиком пошел по жидкой кипящей глине. Он поднял руки, и из грязи вновь появилась фигура, на этот раз в десять, нет, в двенадцать футов высотой. Когда стали проступать сломанный нос и небольшая бородка, император повернулся к Тоа-Сителлу в последний раз; его глаза горели изумрудным огнем, а голос рокотал подобно горному обвалу.
– Найдите Кейна.
– И вы знаете, я не могу понять, задумал он это все или нет, не могу даже решить, что делать теперь.