Герои
Шрифт:
И, как будто он прокричал приказ, все они повернулись и побежали на север, труся по жнивью, отчаянно спеша убраться прочь, отягощённые болтающимися кольчугами, усталостью и паникой, и Горст был среди них, лев среди коз.
По сравнению с утренними упражнениями это было порханием мотылька. Рядом сматывался северянин, крича от ужаса. Горст оценил нисходящую его движения, сверил с нисходящей движения своей руки, выждал и точнёхонько срубил ему голову — и, рванув вперёд, ощутил её удар об своё колено. Молодой парнишка, отбросив копьё, оглянулся через плечо — лицо искривлено страхом. Горст глубоко рубанул его по заду, и тот с воем свалился в колосья.
Всё
Это что, всё ещё битва? Всё ещё славное состязание мужей с мужами? Или началась обычная резня? Да пофигу. Я не умею шутить или вести светскую беседу, но здесь я хорош. Для этого я создан. Бремер дан Горст, повелитель вселенной!
Он рубил их налево-направо, оставляя кровоточащий шлейф скулящих, искорёженных тел. Двое, спотыкаясь, повернулись ему навстречу и он зарубил их, также походя, как и прочих. На мясо их — хоть таких, хоть эдаких. Вперёд, всё вперёд двигался он, колошматя не глядя, точно сумасшедший мясник, в глотке торжествующе ухало. Он миновал подворье по правую руку, преодолев полпути, а может больше, навстречу длинной стене. В пределах скорой досягаемости больше северян не осталось. Он украдкой оглянулся через плечо и замедлил ход.
Никто из людей Миттерика его не поддержал. Они встали у моста, в сотне шагов позади. Он вышел в поле совершенно один — одиночка штурмовал позиции северян. Он неуверенно приостановился — затерянный в ячменном море.
Подпрыгивая, приближался парень, которого он, должно быть, одолел ранее. Косматый, одет в кожаную куртку, с окровавленным рукавом. Без оружия. Он обменялся с Горстом быстрым взглядом и побрёл прочь. Прошёл так близко, что Горст мог заколоть его, не сходя с места — но внезапно в этом пропал смысл.
Боевой задор сдулся, знакомый груз снова навалился на плечи. Как же быстро меня опять всосала трясина уныния. Зловонная жижа сомкнулась над моей головой. Раз-два-три и я опять тот же самый — грустный мудвин, которого все знают и презирают. Он посмотрел назад, на своих. Шлейф изломанных тел больше не ощущался предметом гордости.
Он стоял, сквозь зубы всасывая воздух, кожу щипало от пота. Насупившись на перегородившую жнивье стену на севере, и на ощетинившиеся за ней копья, и на побитых врагов, всё ещё спешащих туда не жалея ног. Пожалуй, мне стоит продолжить наступление. В одного. Прославленный Горст, это он! Звездой с небес он низвергся на врагов! Его телу конец, но имени жить — во веки веков! Он фыркнул. Придурок Горст, выбрасывает жизнь на помойку, тупорылый, визгливый мудак. Валится в безымянную могилу, как говняшка в прорезь сортира, и столь же быстро позабыт.
Он стряс с руки расколотый щит и дал ему упасть на дорогу, двумя пальцами вытянул сложенное письмо из-под нагрудника, скомкал его, что было сил, а потом выкинул в ячмень. Как ни крути, послание жалкое. Стыдобище.
А потом он повернулся, свесил голову, и поплёлся обратно на мост.
Один союзный солдат по неизвестным причинам долго гнался за бегущим Скейловым воинством. Крупный мужчина, закован в тяжёлую броню и с мечом в руке. Он не казался шибко радующимся победе, когда всматривался
Не все захватывающие дух события бранного поля отпрыски славных боевых деяний. Иные — выкидыши простого сидения на месте и ничегонеделания. Стодорог не прислал подмоги. Кальдер не сдвинулся с места. Он даже не сумел своей головой, осознанно, сделать выбор остаться. Он просто стоял, вглядываясь в никуда через подзорную трубу, мучительно скованный нерешительностью, а потом, все люди Скейла, кто ещё мог, побежали, и Союз занял мост.
На вид, к счастью, покамест он этим и удовлетворился. Наверное им не хотелось идти на прорыв при гаснущем свете дня. В конце концов, они смогут навалиться и завтра, и всем это было понятно. У них хорошая опорная площадка на северном берегу реки, и нет недостатка в людях, невзирая на цену, которую заставил их заплатить Скейл. На вид цена уплаченная Скейлом оказалась куда весомее.
Последние разбитые карлы, всё ещё хромавшие обратно, переваливались через стену, вразброс падая в колосья, в крови и грязи, исчерпанные и сломленные. Одного Кальдер придержал за плечо.
— Где Скейл?
— Мёртв! — заорал тот, стряхивая его с себя. — Мёртв! Что ж вы не пришли, гниды? Что ж вы нас бросили?
— Там, за ручьём стоят союзные, — объяснял Бледный Призрак уводя его, но Кальдер ничего не слышал. Он стоял у ворот, всматриваясь по ту сторону темнеющих полей, в сторону моста.
Он любил брата. За то, что тот всегда стоял за него, когда все были против. Ибо нет ничего дороже семьи.
Он ненавидел брата. За то, что тот чересчур туп. За то, что чересчур силён. За то, что стоял на его пути. Ибо нет ничего дороже власти.
А теперь брат мёртв. Кальдер дал ему умереть. Всего лишь ничего не делая. То же ли это самое, что и убить человека?
Всё, о чём он мог думать — насколько трудней станет теперь его жизнь. Все дополнительные обязанности, которые ему придётся выполнять, ответственность, к которой он не чувствовал себя готовым. Теперь наследник он. Всё бесценное отцовское достояние — вражда, кровь и ненависть — теперь его. Вместо скорби он чувствовал досаду, и недоумевал, почему же не чувствует большего. Все смотрели на него. Наблюдали за ним, наблюдали, как он поступит. Чтобы окончательно выяснить, что он за человек. Ему стало стыдно, даже неловко — смерть брата не откликнулась в нём ни виной, ни печалью — лишь холодом. А потом злостью.
А потом очень сильной злостью.
Негаданное знакомство
С неё стянули мешок, и Финри сощурилась на свету. Уж на таком свету, какой был. В помещении стоял пыльный полумрак — там располагались два косых оконца, да низкий, выгнутый посередине потолок. На стропилах покачивалась паутина.
В паре шагов перед ней стоял северянин — широко расставив ноги, уперев руки в бока, голова слегка задрана в позе человека, привыкшего к тому, что ему подчиняются, причём не мешкая. Короткие волосы припорошила седина, а лицо, жёсткое и острое, как зубило, прорезали выемки старых шрамов. Присматриваясь, он оценивающе кривил губы. На плечах тускло сияли тяжёлые звенья золотой цепи. Влиятельный человек. Либо считающий себя влиятельным.