Героический режим. Не для героев
Шрифт:
Я смотрел в чёрный потолок до тех пор, пока не забрезжил первый свет. Юля свернулась калачиком на другом краю кровати, так что я беспрепятственно поднялся и принялся искать одежду. Но я был одет. Странно… неужели настолько устал, что завалился в одежде?
— Меня ты тоже убьёшь? — раздался позади хриплый Юлин голос.
Я резко обернулся. Та сидела на кровати, одеяло сползло с неё, открывая грудь и тёмный треугольник волос внизу живота.
— Что? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. Но услышал я чей-то перепуганный писк, а не свой голос.
— Меня, спрашиваю, ты тоже убьёшь?
— Ты во сне разговариваешь, — сказал я, немного совладав с собой.
— Ничего подобного. Ну, признайся. Убьёшь же. И меня, и Павла. Всех. Только чтобы выжить. Николай говорил такие правильные вещи… Или нет? Ты убьёшь нас всех потому, что тебе это нравится? Ну, говори. Говори!
Я подался назад. Голова кружилась. В глаза бил резкий солнечный свет, но я не мог зажмуриться, пристально глядя на Юлю.
— Этого… — прошептал я.
— Не произойдёт? Ты защитишь меня? Как защитил уши Павла от того дерьма, что нёс этот несчастный? А знаешь, что? — Девушка вскочила с кровати и, мгновенно очутившись около меня, схватила мою праву руку. — Я не хочу тянуть. Давай.
Она прижалась ко мне, грубо поцеловала в губы. Я попробовал отстраниться, но Юля льнула ко мне, реагируя на все мои движения. По руке стекало что-то мокрое. Юля наконец отстранилась, на её губах играла улыбка. Я услышал её тихий смех.
— Спасибо, — шепнула она. — Выбрось моё тело за таверну.
Я опустил глаза. В моей правой руке был тесак, его лезвие по рукоять ушло в Юлин живот.
— Я… я… — Я отстранился от неё, роняя нож, и бросился в поисках зелья…
… упал на пол, больно ударившись правым локтём. Через полуоткрытые ставни прямо в глаза бил свет. Уже давно рассвело. Но…
В дверь кто-то ломился, я только сейчас обратил на это внимание.
— Уже не сплю! — крикнул я, поднимаясь. Юля что-то бормотала во сне. С её животом всё, конечно же, было в порядке.
Из-за двери я услышал в ответ отборный мат.
— … отменяется! Шустрее давайте!
Вряд ли сообщение могло означать хорошие вести. Схватив одежду и грубовато толкнув Юлю в плечо, я принялся лихорадочно одеваться.
Что же могло произойти?
Глава 16
17
Костино лицо выглядело жутко. Распухшее, гноящееся, с чернеющими рваными краями ран. Воин лежал без сознания, едва дыша и время от времени постанывая. Рядом с его кроватью валялась выломанная с мясом дверь.
— Яд? — скорее констатировал, чем спросил.
— Наверняка, — сухо ответил Павел. Он старался держаться спокойно и уверенно, но по его деревянному лицу всё было понятно. Нет, он, конечно же, не был размазнёй, просто слишком сильно за нас беспокоился.
— Но у меня всё нормально, — пробормотал я.
— Тебя искусали куда меньше, — пожал плечами друид. — Да и посмотри-ка на своё ухо.
Я прикоснулся к тому месту, где ещё вчера у меня было ухо. Там образовалась корка, которая лопнула даже от лёгкого прикосновения. По щеке потекло что-то горячее. Посмотрев на свои пальцы, я увидел жёлто-красный гной. Кроме этого, мою шею покрывала засохшая корка. Я тщательно протёр шею.
— И
Николай хладнокровно молчал. Алексей тихо выругался сквозь зубы. Антон кашлянул. Остальные ушли ещё пару минут назад.
— Я выпоил ему зелье, — медленно сказал Павел. — Не знаю, помогло это или нет. Трактирщик сказал, что нам нужна Гая, мол, она здешняя травница и сможет как-то с этим справиться. Проблема в другом. Лодку продержат здесь не более четверти часа, следующая пойдёт только завтра — если никто не поплывёт к конунгу, значит, она отправится в море за рыбой. Голова плевал на все мои уговоры, никто ждать не будет. А мне через двенадцать часов крышка, если я здесь останусь.
Я хмыкнул.
— Ну, тут особо раздумывать тогда и не надо. Я бегу за Гаей, кто-то один остаётся с Костей, остальные плывут на другой остров. А мы догоним.
— Согласен, — кивнул Николай. — Думаю, останется Антон.
Павел бросил на паладина короткой взгляд, тот в ответ лишь усмехнулся. Судя по всему, эти ребята разговаривали вчера о чём-то серьёзном. И, что ещё более заметно, ни капли друг другу не доверяли. И опасались конфликта.
При высадке на остров может случиться всякое. Засада, толпа мобов, босс — самые вероятные варианты. Значит, уплывшая пати должна быть более или менее сбалансированной. Один воин в отключке, а я отправляюсь за Гаей, Павел тем более отпадает. Оставлять Михаила или Николая бессмысленно — с одним танком они могут и не справиться. Значит, остаться должен саппорт — Алексей, Антон или Юля. Если останется кто-то из наших, то Павел, который не доверяет Николаю, будет с одним напарником против четверых. А так трое на трое. И не известно, кому придётся хуже — хлипкому убийце с двумя танками или магичке и двум друидам, обладающими массовыми кастами.
Вот такая пати, блин. Если Павел опасается смертоубийства среди своих… о чём они тогда разговаривали?
— Без проблем, — кивнул Антон. — Я остаюсь. Дайте только пару лишних зелий, чтобы он копыта не отбросил.
Павел кивнул.
— Тогда в дорогу. Алексей, ты чего встал?
Последняя фраза была произнесена мне в спину. Мои сумка и плащ валялись на полу.
Я едва не сбил трактирщика, столкнулся со скальдом в дверном проёме, выбежал на улицу и, набросив на себя Плащ Теней, бросился к деревенским воротам. Посмотрим, насколько увеличилась моя выносливость.
Вода была ледяной. Тяжело дыша, я вошёл в речушку по колено и, захлёбываясь, принялся пить. Пил долго, время от времени, останавливаясь, чтобы отдышаться. Когда моё брюхо раздулось, как барабан, я выбрался на берег и тяжело завалился на спину. Нельзя было этого делать, заражение крови даже с зельями наверняка дерьмовая вещь и здесь, не только в реальной жизни. Но сил бежать больше не было.
Плащ Теней, конечно же, порядком мне помог. Первые три штуки я не ощутил, преодолев за пятнадцать минут, наверное, не меньше шести километров. После пятого я ощутил, что сердце выскакивает из моей груди, в глазах темнеет, а выносливость упала на половину, снизив статы на одну два-три. Пару минут назад кончился седьмой, и я был едва жив — кружилась голова, статистика скакала то вверх, то вниз, сердце кололо так, что оно готово было остановиться.