Героинщики
Шрифт:
Пока Франко жалуется на свою потерянную судьбу, вокруг них собираются дождевые облака; будет гроза. Элисон хочется спрятаться в каком-нибудь помещении.
– Это все Лондон, это он испортил Рентса и Кайфолома, - объявляет Бэгби.
– Они были всегда нормальные, пока туда не поехали. Теперь ни ума у них, ни фантазии. Хотя тот малый говнюк, которого они на Новый год привозили, вообще нормальный парень, ничего не хочу о нем плохого сказать, но это именно Лондон уничтожил их. Это была явная ложь, но Элисон не хотелось с ним спорить. он - псих. Как психи держатся в этой жизни? Где они берут столько энергии, чтобы насыщать весь этот гнев и возмущение на весь мир? И как они не устают от этого?
– С Рентоном и Кайфоломом
– Джун потеряла ребенка.
– О ... Мне действительно жаль, Франко. Бедная Джун ... Я даже не знала, что она была ... Как долго? .. Как она держится?
– Да, держится, - Франко смотрит на Элисон, как на сумасшедшую, а потом объясняет: - Это ребенок умер, с ней-то точно все в порядке.
Он зажигает сигарету и только потом, как бы случайно вспомнив о ее существовании, предлагает закурить и ей. Она несколько колеблется, но все же берет одну и тянется к нему, чтобы поджечь. Франко глубоко затягивается, его легкие наполняются дымом, и он довольно откидывается на спинку скамьи.
– Все, что она должна была делать, - это вести себя соответственно и просто выносить его, но она совсем безответственная. Как по мне, это - убийство; она убивала своего ребенка выпивкой, сигаретами! Я так ей и сказал, и она вдруг разревелась, из ее ебаных трусов полилась кровь. Я ей эти трусы прямо во влагалище и запихнул. Сказал: это ее вина, сказал: она - ебаная убийца!
Элисон молча уставилась на него, она отказывалась верить его словам.
– Да, я поймал ее на прошлой неделе с сигаретой. Сколько я должен говорить ей, чтобы даже не думала сигарету в рот брать, пока не родит?
Элисон ошеломленно выдыхает:
– Так нельзя, Фрэнк! Это - ужасная ситуация для любой девушки. Никто не знает, почему случаются выкидыши.
– Я знаю! Я хорошо это знаю, это из-за курения случается! А еще - через бухло, - кричит он и указывает на Уок сигаретой, которую держит в своих желто-коричневых пальцах.
– Возможно, ей просто повезло, потому что если она такой плохой человек, какой бы матерью она стала ребенку, если бы ее родила? А?
– Это не его вина, Фрэнк. Ей сейчас очень больно. Иди домой и успокой ее.
– Я не умею всей этой хуеты, это не для меня, - качает он головой.
– Просто иди к ней, Фрэнк, ей это нужно.
На мгновение в ложному свете фонарей Элисон кажется, что она видит слезу на глазах Франко, но это, пожалуй, она сама плакала, потому что он говорит с холодной уверенностью:
– Нет. Для этого дерьма у нее есть подружки и сестры.
Элисон поднимается. Она еще больше убеждается, что беда не приходит одна. Поддержка - вот то единственное, что мы можем предложить друг другу. Она гладит Фрэнка по крепкому плечу, но понимает, что не может больше с ним оставаться. Она видит, что они переживают в одиночестве собственную боль, и прощается с ним:
– Ладно, Фрэнк, держись, увидимся.
– Увидимся.
И вот она уже шагает по Уок, вокруг так тихо, что она чувствует, как мороз обжигает ей кожу. Она видит огоньки автобусной остановки и слышит, как непрочный весенний лед трещит у нее под ногами. Она ищет ночной автобус, который отвезет ее на Толкросс, в гнездо Джонни Свона. Но на Пилрог, где она спрятала морфий мертвой матери, значительно ближе. Она инстинктивно быстро схватила его в руки, сообщив отцу, что вернет его в больницу своей подруге Рейчел, которая работает там медсестрой, а и передаст его куда надо.
Она сделала это мимоходом, вместе со всеми необходимыми мерами вроде получения свидетельства о смерти, заказе крематория, устройства поминок в «Докерз клаб», размещения объявления о смерти и похоронах в «Вечерних новостях», отправления одежды своей мертвой матери в благотворительный магазин.
Уок был весь забит поющими,
Из темноты появилась полицейская машина с мигалкой, за которой на большой скорости неслась «скорая».
Океан
Морские волки
Шагая по улице с рюкзаком за спиной, действительно считал своего друга настоящим ебаным костлявым наркоманом; на его фоне даже Кочерыжка и Мэтти выглядели красавчиками. Пока они шли по таможенной зоне, ярко освещенной уличными фонарями, Кайфолом всеми фибрами души хотел закричать: «Он не со мной». Воздух казался таким тяжелым, он вонял застаревшим потом, запах которого не в состоянии были перебить дешевые ядовитые дезодоранты. Крепкий рабочий, руку которого украшала татуировка в виде паутины, держит сигарету и излучает само равнодушие, но Кайфолом готов бить об заклад, что тот их заметил. Ему придется проходить через эти ворота каждый день, и, если Мерриот не соврал, иногда ему придется проносить в трусах существенного веса пакет с первоклассной наркотой.
Никси, с большой дорожной сумкой из кожзаменителя, замечает тревогу Кайфолома. Он болтает с Мерриотом, но тоже замечает следы слюны, текущей по подбородку этого старика. Никси потрясен собственной дилеммой: если ему придется потерпеть еще хотя бы секунду, он сдохнет прямо здесь и сейчас, но если он сорвется, то потеряет работу раз и навсегда. Снова.
В конце концов, единственным, кого останавливают и обыскивают, становится Рентон, который волочит за собой два больших пластиковых пакета. Он глупо и нервно улыбается, пока мрачный таможенник достает из пакетов несколько выцветших футболок и трусов и выкладывает их на стол для осмотра. Между тем его тайный запас, скрытый в кроссовках, обжигает ему пальцы ног. К счастью, в последний момент он принял решение оставить футляр для очков со шприцами дома и теперь был безгранично рад, потому что его, в конце концов, пропустили на территорию. Никси уже пошел вперед, ни разу не оглянувшись.
Они проходят таможенную зону, затем - ряд стеклянных дверей, которые приводят их к доку, где их безжалостно обдувает сильный ветер. Раздутые облака цвета грязи будто высасывали с неба весь свет, пока они направлялись к трапу, чтобы подняться на борт большого белого корабля, который после приватизации сменил имя с «Морского оружия» на «Свободу выбора».
Хотя внешне он и выглядел солидно, интерьер этого корабля был полностью лишен привлекательности со своими зелено-белыми стальными палубами, каютами и лестницей. Пробравшись через лабиринт дверей со скрипучими голосами, они спускались теперь по очередной кошмарной лестнице все ниже и ниже к своим будущим каютам.