Героинщики

Уэлш Ирвин

– У меня уже ебаные мозоли на пальцах, - жалуется он, обсасывая палец.

– Сука, чем ты себе мозоль мог натереть? Ты же ничего тяжелого не нес, - шипит Рентон.

– Я их еще раньше заработал, - стонет Кайфолом, обвиняя Рентса одним лишь взглядом.
– Что? Блядь, сейчас сдохну, прямо здесь!

Мэтти тянется рукой к земле, находит там пару листочков щавеля и растирает их пальцами. Плечо горит из-за этой проклятой доски. Он тупо упадет, если ему придется еще раз поднять эту огромную

штуку. Кочерыжка нервно таращится на Рентона.

– Как же мне хуево, Марк, хуже еще никогда не было, - говорит он, распахивая глаза еще больше.
– Мы умрем, правда?

– Конечно, нет, успокойся, друг, все с нами будет хорошо. Да, нам плохо от ломки, но от этого еще точно никто не умирал, это не передоз какой-нибудь.

Своими огромными, как теннисные мячи, глазами Кочерыжка смотрит на него, пока вдруг не взрывается фонтаном соплей, которые сразу вытирает рукавом своего страшного желтого свитера, а затем поворачивается к Кайфолому:

– А что бы ты делал, если бы нам, типа, осталось максимум пару недель прожить? То есть мы же могли подхватить эту заразу, СПИД. Сейчас он почти у всех, типа.

– Да это чушь.

– Но что бы ты тогда делал? Просто скажи.

Кайфолом отвечает сразу, даже не задумываясь:

– Купил бы сезонную карточку на посещение всех игр «Тайнкасл».

– Шутишь!

– Нет, просто тогда я умер бы удовлетворенный осознанием того, что среди их болельщиков было бы на одного мудака меньше.

Кочерыжка выжимает из себя кривую улыбку. Кизбо смотрит на Кайфолома, будто желая добавить что-то, но потом просто молча отворачивается к рельсам: коричневые от ржавчины, они когда-то сверкали серебром. Его совсем подкосила эта ломка, он теперь постоянно вялый и усталый от бессонницы.

– По праву этот героин принадлежит нам. Его производят в нашем городе ...
– в конце концов говорит он.

– Правильно ты говоришь, Кизбо, - поддакивает Кайфолом, мгновенно воспламеняясь от гнева.
– Ебаные акционеры из Глазго ширяются, пока мы страдаем! Нам плохо, нам он нужен!

– Тогда по праву этот героин принадлежит жителям Горги, - отмечает Кочерыжка, - ведь это городок джамбо. Как и шотландская нефть. Эх, если бы мы смогли построить настоящий социализм, типа ...

– С вами «Вечерние новости», - Кайфолом изображает мелодию передачи. – Динь! Оставайтесь с нами, не переключайте канал!

Рентон замечает расстроенное лицо Кочерыжки и пытается хоть немного подбодрить его.

– Кизбо - тоже джамбо, а мы просто помогаем ему получить должное. Попробуй воспринимать это в таком ракурсе.

– Даже не знаю, как кто-либо из Лейта может болеть за «Хартс», - говорит Мэтти.

– М-м-м, легко, я их поддерживаю, и его брат, кстати, тоже, - Кизбо встает и смотрит на Рентона.

–

Мудак, они построили эту ебаную героиновой фабрику рядом с Тайнкаслом, хорошо зная, что у них здесь будет целая толпа подонков, которым нужно средство, чтобы унять боль от всей этой ебаной жизни, - мрачно усмехается Мэтти Кизбо. Хотя он все еще задыхается, но стоит высокомерно, уперев руки в стороны.

– А мне когда-то Дрю Эббот сказал, что Лейт - это извечная территория джамбо, - объясняет Кочерыжка, - и только последние несколько поколений переключились на «Хиббс», типа, они были им ближе.

– Что?
– недоверчиво спрашивает Кайфолом.

– Да, рабочие доков всегда относились к джамбо, потому что туда, в доки и верфи, только каменщиков и каменотесов брали.

– А мы не можем отложить эту ебаную дискуссию на другое время?!
– раздраженно кричит Рентон.
– Если бы я хотел послушать ебаную лекцию по истории, остался бы в универе! Пошли уже!

– Я просто говорю ...
– начинает Кочерыжка.

– Я все понимаю, Дэнни, - перебивает его Рентон, обнимая его за плечи.

Почти полная луна, которая проглядывает сквозь облака, освещает их серебристым сиянием. Где-то снизу до них доносятся звуки автомобилей, которые проезжают по дороге.

– У нас сейчас очень серьезное дело. Мы должны сосредоточиться на нем, или нас заметут. Ты - мой лучший друг, ты сам это знаешь, извини, что я накричал на тебя, - оправдывается он и хлопает Кочерыжку по спине. Он такой худой и слабый, что его даже к человеческим созданиям можно отнести очень и очень условно.

– Извини, Марк, я просто никогда не умел вовремя остановиться, все болтаю и болтаю, понимаешь? Просто хотел немного отвлечься, потому что мне все хуже с каждой секундой, друг.

– С нами все будет в порядке, - повторяет Рентон, подхватывая один конец доски, и смотрит на Кайфолома, который сразу понимает намек и недовольно хватается за другой.

Кочерыжка с Кизбо кладут на плечи вторую доску. И они все медленно бредут вдоль путей. На этот раз Мэтти приходится нести сумки. Он идет на пару шагов позади Рентона, вдруг резко кричит ему:

– Блядь, я сейчас вспомнил, ты когда-то носил форму «Рейнджеров», Рентс. Еще в младших классах.

– Слушай, я уже сто раз всем объяснял: старик купил мне и Билли одинаковые «рейнджерские» футболки и заставил носить их везде, мы тогда были совсем еще малые, - огрызается Рентон, даже не поворачиваясь к остальным, а потом продолжает: - Билли хотел болеть за Эдинбургскую команду, поэтому отец повез нас в Тайнкасл и купил нам всю эту «хартсовскую» хуйню.

Затем он оглядывается на Мэтти и Кочерыжку, который поравнялся с ними, неся свою доску вместе с Кизбо.