Герой ее мечты
Шрифт:
— Этим утром я была на балконе, а он — у лошадиного корыта. Он мылся и был без рубашки. Потом он начал надевать ее, а я… я просто присвистнула. Я не собиралась этого делать. А когда он взглянул вверх, я назвала его прелестным.
Ошеломленное выражение на лице Кейти выглядело так нелепо, что невозможно было удержаться от смеха. Венис сначала улыбнулась, потом захихикала, а потом дала смеху полную волю, и через мгновение Кейти тоже рассмеялась.
— Прелестным? Вот это да. — Кейти вытерла глаза. — Я как только не называла симпатичных мужиков, но прелестными — никогда. Что он делал?
— Он улыбался. А потом делал что-то,
— Вам лучше знать, — с сомнением заметила Кейти. — Но он делал это для вас? — покладисто добавила она.
Венис этого не отрицала.
— Я даже не знаю его, и все же у меня возникают самые невероятные ощущения, когда я смотрю на него. Он заставляет меня чувствовать… — Она в растерянности запнулась и попробовала сказать по-другому. — Происходят чрезвычайно странные вещи. У меня во рту пересыхает, кожа горит, кончики пальцев — всех — начинает покалывать. Мне кажется, я не могу дышать, и это просто ужас!
— Да, это страшная минута. Милая, вы никогда прежде не хотели мужчину? — спросила Кейти.
Венис раньше не слышала такого выражения, но смысл слов Кейти был совершенно ясен.
— Никогда.
— Господи, милая, сколько же вам лет?
— Двадцать два года.
Кейти вскочила на ноги и сердито посмотрела на Венис:
— Это просто невероятно и неестественно!
— Простите.
Выражение растерянности на лице Венис почти полностью погасило женское негодование Кейти.
— Ах, детка, вам нужен мужчина! Отчаянный парень. К счастью, еще не поздно все исправить. Будь я на вашем месте, я бы сделала это как можно скорее, иначе ваше тело просто зачахнет, так и не узнав, чего лишилось.
— Что вы советуете мне сделать? — против собственной воли полюбопытствовала Венис.
— Вернуться в Нью-Йорк, самой выбрать какого-нибудь франта из высшего общества и выйти за него замуж.
— Такого, как Кассиус Торнтон Рид? — грустно улыбнулась Венис.
— Это второй парень? Тот, что в красивых шмотках? Конечно, если это то, чего вы хотите.
— Хочу? Хотеть не имеет ничего общего с замужеством, не так ли? — Венис не ждала ответа. — Я не чувствую такого к мистеру Риду. Я никогда не чувствовала ничего подобного — ни к кому!
— Дьявол! Вам нужно выбросить из головы все мысли о браке с этим грубым беспечным бродягой.
— О браке? — повторила Венис. — Я сказала, что нахожу его чрезвычайно… волнующим. Я ничего не говорила о том, чтобы выйти за него замуж.
— Такие, как вы, девушки из высшего класса, не ложатся в койку с парнем, если у них нет на пальце золотого обручального кольца. Это была бы чертовски большая ошибка, даже если предположить, что вы сможете убедить независимого бродягу жениться на вас. Правда, учитывая ваш особый талант, я не сомневаюсь, что вам это удастся.
— Я понимаю, что это было бы ошибкой, — тихо признала Венис.
— Хорошо. Иначе вы просто остались бы несчастной, как я с этим неудачником Джозайей, моим мужем. От попытки скрестить лошадь с ослом получаете мул… уродливый, жалкий и бесплодный. — В словах Кейти чувствовалась давнишняя печаль, но, презрительно усмехнувшись, она продолжила: — А когда вы обвенчаетесь, уже нельзя будет разойтись. Брак — это навсегда.
— Всегда существует развод.
— С моей точки зрения, это хуже смерти. Нет, — твердо объявила Кейти. — Брак — это навсегда,
— Но что же мне, по-вашему, делать, мисс Джонс? — тихо отозвалась Венис. — Людей моего типа просто не существует. И в Нью-Йорке я для всех такая же странная, как в Сэлвидже. В лучшем случае люди считают меня эксцентричной. Я странная, — тихо и грустно повторила Венис. — Я, видимо, не способна находить удовольствие в том, чем занимается большинство женщин, — в празднествах, чайных приемах и музыкальных вечерах. Я хочу видеть то, чего еще никто не видел. Я хочу делать открытия: найти исток Нила и новую разновидность птиц, узнать высоту самой высокой секвойи и отыскать кости доисторического животного.
— Так в чем дело? Делайте это. С вашими деньгами, Венис, вы, вероятно, могли бы купить новое название для Ниагарского водопада.
— Существует одна загвоздка, — сказала Венис, сердясь, что не может заставить Кейти понять ее. — Мужчины, которых представляет мне отец, считают прогулку по Центральному парку захватывающим приключением. Все, о чем они думают, — это акции, ценные бумаги, железные дороги. Да, — она подняла руку, чтобы остановить возражение Кейти, — я знаю, у меня есть долг. Долг выйти замуж за кого-то, кто будет прекрасным партнером в управлении Фондом Лейланда. Существуют благотворительные мероприятия, от Фонда зависит ряд организаций и обществ — я все это знаю. — Она опустила руку и едва заметно вздохнула: — Поверьте мне, мисс Джонс, в вашей полной благих намерений лекции по поводу брака нет необходимости. Никто лучше меня не знает, насколько пагубны последствия брака по любви. Мне просто хотелось бы… Впрочем, какое это имеет значение? — Криво улыбнувшись, она покачала головой: — Но он определенно прелесть, правда?
— Кто-нибудь может дать мне какую-нибудь тряпку? Мне в глаза попало мыло! — закричал Ноубл из кладовой в задней части «Магазина Гранди».
Перегнувшись через борт бадьи, в которой сидел скрючившись, он попытался на ощупь найти полотенце, Вероятно, ничто не смоет чувство неполноценности, которое по доброте душевной в нем воспитали Лейланды, но Гранди по крайней мере не собирались пользоваться своим преимуществом. Будь он проклят, если вытрется собственной рубашкой!
— Полотенце! — На затылок Ноубла шлепнулась влажная тряпка. — А, спасибо, Энтон.
— Это не Энтон, Маккэнихи.
Ноубл стер с глаз мыльную пену и, прищурившись, взглянул на Тима Гилпина:
— Гилпин. Разве ты не уехал, чтобы телеграфировать на восточное побережье истории о зайцах размером с дом?
— Поэтическая вольность, Маккэнихи, — усмехнулся Тим. — Та история оплатила мне новую пишущую машинку. Разумеется, если бы ты когда-нибудь захотел увидеть свое имя напечатанным, я, пожалуй, мог бы порекомендовать тебя на роль обозревателя.
Намылив куском мыла волосы, Ноубл в четвертый раз взбил пену, чтобы смыть толстый слой смеси керосина с колесной мазью, который он держал на теле в течение последних шести часов. Боже, как он ненавидел вшей, ненавидел всегда, еще с тех пор, когда жил в многоквартирных домах, где вши и как следствие позорно обритая голова были неминуемы! Он скорее неделю проведет в чане с этим ядовитым средством, сжигая кожу и получая рубцы на теле, чем когда-нибудь снова обреет голову.