Герой мисс Дорнтон
Шрифт:
— Это правда, сэр? — Уоллис замер на месте.
Дейд не стал останавливаться. Его ноге было лучше, когда он двигался. Уоллис поспешно догнал его.
— Думаю, что во многом я заслужил кличку «Капитан Мертвецов», — с сожалением признался Дейд. — Уже некоторое время смерть преследует меня, вмешиваясь даже в мои сны. Но человеку быстро надоедает быть жертвой, и я решил в свою очередь начать преследовать смерть. Поэтому я посещаю публичные казни и присутствую на вскрытии трупов в анатомическом театре. Я гоняюсь за смертью — правда, на безопасном расстоянии — не
Уоллис задумался.
Капитан Мертвецов вздохнул. Как рассказать про темноту тому, кто видит лишь свет?
Но Уоллис сильно удивил его, сказав со своей обычной мягкостью:
— «Не думай, что можешь вздохнуть и Создатель не окажется рядом. Не думай, что можешь заплакать и Создатель не придет к тебе».
Удивленный взгляд Дейда вызвал улыбку Экхарта.
— Уильям Блейк, из стихотворения «О еще одной печали человека».
Напряжение момента вдруг прервал Герой, который ощетинился и сделал стойку, издав низкое рычание.
— Ко мне!
Мужчины услышали голос молоденькой девушки, которая отчаянно звала:
— Ко мне, ко мне!
Герой затанцевал на месте, умирая от желания броситься вперед. «Пожалуйста, — умоляли его светло-карие глаза, — отпусти меня».
— Опять неприятности… — сказал Дейд.
Громкий, злобный лай собаки неподалеку лишил Героя остатков послушания, и волкодав мгновенно исчез в кустах.
В голосе девушки послышались панические нотки:
— Уходи! Плохая собака! Ты должна уйти, я тебя не боюсь!
Дейд мгновенно последовал за Героем, за ним по пятам бежал Уоллис. Когда тропинка вывела их из кустов, они увидели прислонившуюся к дереву молоденькую девушку. Было что-то сказочное, что-то неизмеримо таинственное в образе этой девушки, в юбках которой путались две гончие. В ее фигуре проглядывала какая-то хрупкая красота.
Она сдерживала нападение огромного шелудивого пса своим кружевным зонтиком, который открывала и закрывала, направляя в разные стороны.
— Уходи! — настаивала она. — Плохая собачка! Я тебя не боюсь. — Казалось, перед ними ожила героиня детской книжки.
Атаковавший ее пес тоже казался созданием из готического романа. Уродливое, рычащее существо, из пасти которого непрерывно капала слюна. Первой мыслью Дейда было, что собака бешеная. В то же время он задал себе очередное «почему». Почему он оказался в этом месте и в это время, вновь лицезрея приближающуюся смерть? Но в тот момент, как эта мысль пронзила его мозг, он уже громко кричал Герою:
— Хватай его! Хватай!
Все взгляды обратились к собакам. Они стояли, замерев, словно две сжатые в комок пружины. Ощетинившиеся животные были готовы броситься друг на друга при малейшей провокации. Дейд уже видел подобное раньше. Их поза говорила об опасности.
Но прежде чем случилось самое ужасное и смерть смогла потребовать свою долю, он выхватил из кармана два маленьких предмета и
Напряжение, которое держало всех в неподвижности, рухнуло.
— Неплохой удар! — воскликнул Уоллис, выходя из транса. — Что вы такое кинули в него?
На губах Дейда мелькнула улыбка.
— На помощь пришли белый конь и черная пешка.
Он нагнулся, чтобы подобрать сделанную из черного дерева фигурку пешки, и почувствовал, как сердце сжалось от боли. Его товарищи тоже шли на помощь, но их перехватила смерть.
Уоллис нахмурился, крутя в руках фигурку коня из слоновой кости.
— Этот всадник потерял свою голову.
Дейд с трудом прогнал воспоминания, что давили его грудь, воспоминания о юношах на лошадях, которые падали под градом пуль.
— Такова цена победы, — выдавил он сквозь стиснутые зубы.
Уоллис рассмеялся и бросил фигурку Дейду. Он, очевидно, не сознавал, что его последующие слова разрушат стену боли, которая окружала Дейда.
— Скажите, вы всегда выходите на улицу, вооруженный шахматными фигурками?
Дейду удалось улыбнуться. Он носил шахматные фигурки по сентиментальным причинам, которые предпочитал не обсуждать ни с кем посторонним: они были напоминанием о Гевине. Да и как он мог объяснить это? Как человек может выбросить плохие воспоминания и сохранить только хорошие, когда все, чего он касается или видит, тут же пропадает в темноте?
Он заставил себя посмотреть на Героя. Собака не будила ни хороших, ни плохих воспоминаний. Сейчас его огромную лохматую голову охватывали нежные девичьи руки. Встав на колени, девушка ласково ворковала:
— Хорошая собачка! Какая умная собачка! — А ее гончие в это время игриво покусывали хвост Героя.
Герой обычно не позволял незнакомцам таких вольностей со своей головой, но рядом с этой девушкой он вел себя как щенок и даже перевернулся на спину, чтобы ему почесали брюшко.
— Где твое достоинство, Герой? — обратился к псу Дейд.
Девушка подняла на него сияющие глаза и впервые за все это время прямо посмотрела на него.
— О, значит, вот мой герой! — Она даже не пыталась сдержать заразительного смеха. — Как ему подходит его кличка!
Дейд на секунду перестал дышать.
Он не мог припомнить, видел ли когда-нибудь существо более нежное, лицо более красивое и честное, чем у этой девушки у его ног, которая обнимала его уродливого пса. Он не ожидал от себя подобной реакции при виде женщины, сколь бы красивой она ни была. Красота сама по себе не трогала его. Но здесь было что-то другое — ощущение, которого он не испытывал с довоенных времен. Возродилось его чувство благоговения. Оно коснулось его души и сердца, пусть даже на мгновение, и сделало его слабым. Он мог сравнить себя с Героем: нечто уродливое, темное и циничное преклоняется перед невинностью. Дейд бросил взгляд на Уоллиса. Этот очаровательный щенок стоял, радостно глазея на девушку, так же захваченный представшей перед ним картиной, как и он сам.