Герой поневоле. Сингулярность
Шрифт:
– Ух эти черти комитетские! – выпалил он, осушив стакан с минеральной водой.
– Что случилось, Андрей? – проявил участие Новознамин, наполняя стакан снова.
– А! – Курков махнул рукой. – С убийством Ивана Ивановича нашего. Царствие ему небесное! Кому мог помешать мужик такой, – он помотал головой.
– А результаты уже есть?
Курков открыл папку, которую всё это время держал в руках и достал оттуда листок, который протянул Новознамину.
– Вот ориентировку рассылаем.
Новознамин первым делом стал читать информацию внизу листка. «25-30 лет, худощавого
– Это что убийца? – спросил он, заикаясь.
– А что? – спросил в свою очередь Курков. – Знаком?
Новознамин потянулся за папкой и извлёк оттуда фотографию Глеба. Сходство было поразительным.
– Похож? – спросил он с усмешкой.
Курков выпучил свои красные от давления и недосыпа глазки и отер пот со лба ладонью.
– Вот же чудеса в решете, мать иху! – проговорил он. – Кто таков?
– Глеб Таран, 28 лет. Проживал на Юбилейной с матерью. Пропал без вести 27 сентября.
От нетерпения Курков стал ёрзать на стуле.
–Путаешь! Наверное, после убийства и пропал! Или завязан, или как свидетеля его случайного!
– Ничего я не путаю! – горячо возразил Новознамин. – Мне это дело поручили, когда Иван Иванович жив ещё был. Он мне сам звонил на счёт трупа в болоте, а я как раз получил этого Глеба. Помню обрадовался ещё что на ночь глядя не надо мне на болота ехать.
Курков листал тоненькое дело Тарана.
– Похож, однозначно, – хмыкнул он. – Но выходит, что он уже после своей пропажи оказался на улице генерала Столярова, где жил Лесков. На кой чёрт он туда сунулся да ещё и в самое время нападения? Уж слишком много совпадений!
– По крайней мере, можно быть уверенными, что он на тот момент был жив и здоров. Значит, его не похитили, не отравили и голову ему не открутили.
– Как пить дать, он там замешан! – утверждал Курков, с силой стуча по папке указательным пальцем. – Кто он таков вообще?
– Да так, инженер электросетей, работает экспедитором. Со всех сторон положительные характеристики. Спортсмен и «комсомолец».
– Знаем мы таких комсомольцев! Фотографии передашь следователям, чтобы они показали свидетелям. Если опознают Глебушку, то объединять дела надо. И у матери надо будет спросить на счёт одежды. Ладно, ушёл я! Обрадовал ты меня!
Вадим Сергеевич покачал головой. Это никак не клеилось к характеристикам, которые Глебу дали его родные и друзья.
Глава четвёртая
Очень дальний свет
Глеб вышел из тренажерного зала, когда на улице было уже совсем темно. Приятно тянули грудные мышцы, и не столь приятно пульсировала челюсть с левой стороны, куда пришелся меткий удар Серёги «Медведя» Беляева, с которым он решил поспаринговаться после силовых упражнений. Он ухмыльнулся, вспоминая, как пожалел своего визави, когда тот по-детски открылся в самом начале поединка. Глеб специально не воспользовался этой возможностью, чтобы не заканчивать бой слишком рано. Медведь свой шанс отпускать не стал.
Глеб
Спортклуб «Русич» располагался на окраине города. Глеб направлялся домой и для этого ему предстояло проехать через промзону, чтобы оказаться на кольцевой дороге, а уже потом свернуть в свой район. Свернув на темную улицу Приборостроителей, Глеб чертыхнулся – вся дорога была перекопана коммунальщиками. Разбросанные ребятней в разные стороны знаки намекали, что водителю лучше вернуться и ехать в объезд. Выбора не было. Пустой проулок вывел на загородную объездную трассу.
По началу Глеба злило то, что пришлось изменить маршрут, но, прибавив газа на трассе, он стал радоваться скорости, свободе и крепкому ветру. Фонарей на дороге не было, но движение в этот час было совсем не интенсивным. Только изредка навстречу попадались машины селян, возвращающихся вечером из города. Стрелка на спидометре словно сама ползла вверх, так что Глебу приходилось следить за ней и остепенять свою «красную стрелу».
Мотоциклист с неудовольствием отмечал, что интенсивная тренировка и спарринг на этот раз не смогли в полной мере оградить его от уныния и грустных мыслей о разлуке с Леной. Проклятая память все снова и снова возвращалась в тот день, когда бодрый доктор из райполиклиники сообщил, что он, Глеб, бездетен, и с этим навряд ли что-то удастся поделать. Раньше за такие вести гонцу голову снимали с плеч, а сейчас принято вежливо благодарить и удаляться. Он еще не сказал о новости матери, которая все чаще напоминала ему о том, что «и внучков хотелось бы повидать».
В воскресение Глеб хотел поговорить об этом с настоятелем храма св.Георгия Победоносца отцом Артемием. Он не был духовником Глеба, но уже не единожды поддерживал его в тяжелую минуту добрым словом или мудрым советом.
Встречные машины то и дело слепили мотоциклиста дальним светом, но в ответ на это Глеб двигал рычажок на руле, и в дело вступал «ксенон», заставляющий любого невежливого водителя просить о пощаде.
Внезапно за очередным поворотом, где дорога уходила к самому лесу и болоту, в лицо мотоциклисту ударил мощный луч ослепляющего света. Глеб сощурился и едва сдержался, чтобы не закрыть слепящий свет левой рукой. Он тут же включил ксеноновую фару, но в потоке света его фара терялась незамеченной. Трудно было представить, что за фары должны были стоять у встречной машины. По крайней мере, это были прожектора противовоздушной обороны.
Глеб понял, что совсем ослеплен светом встречной машины. Он успел стукнуть по кнопке аварийки и стал плавно тормозить. Казалось, что белый, ослепляющий свет заполнил все вокруг и проникает в него самого, растворяя и распыляя на атомы с молекулами.
Неожиданно переднее колесо «Урала» попало в яму, машину стало бросать из стороны в сторону. Глеб судорожно вцепился в руль, но чем сильнее он тянул его в одну сторону, тем дальше он потом уходил в другую. Глеб зажмурился, предчувствуя падение. Ночную тишину разрезал скрежет металла по влажному асфальтовому покрытию и рев мотора.