Гетерозис. Хроники боли и радости
Шрифт:
– Почти полночь. И перед тем как поставить очередной хит группы «Смок Даун», предлагаю узнать о погоде в ближайшие часы…
Еще пара песен и начнется «Кладбищенский эфир». Денис сидит в студии. Я смотрю сквозь прозрачную перегородку и вижу, как он выбирает очередную пластинку, одновременно бурча в микрофон:
– … с юго-запада надвигается ураган… особых разрушений не ожидается, однако… вас ожидает очередная неспокойная ночь в Шиферодвинске… но мы с вами и впереди вас ждет…
Он был прав. Что-то действительно ждало всех нас. Но что? Я всматривался
Я бросил короткий взгляд в сторону студии и понял, что пора. Иногда лучше не думать, а просто делать свое дело.
– Итак, дорогие радиослушатели на моих соломенных полночь. А значит готовьтесь спасать остатки своих драгоценных мозгов. «Кладбищенский эфир» здесь и сейчас.
После этого шумно-крикливого заявления последовала звуковая заставка с зомбическими подвываниями и скрипом половиц.
– Сегодня в гостях у нас легенда паранормальных страшилок и всевидящее око современного оккультизма Алексей Казанский… И вы не поверите… Кто-то уже прорвался сквозь телефонную сеть… Алло!! Мы вас слушаем…
– Меня зовут Наташа. Мне двадцать один год. У меня вопрос к Алексею. Полгода назад в одном из интервью вы назвали свою жену конченной блядью. С чем это связано?
И я, и Денис оба знали, что беседа в прямом эфире может выйти из-под контроля, но искренне надеялись, что это произойдет не так быстро.
– Вот это да! – воскликнул Денис, не выпуская из рук инициаторства канат, – Чувствую отчаянную девчонку Наталью, бьющую не в бровь, а в глаз…
Жестами он требовал от меня и слов и действий, но, что самое главное, просил не раскисать.
– Дорогая Наташа, все было не совсем так. Просто один идиот-папарацци забрался посреди ночи ко мне в дом и настолько перепугал мою пожилую домработницу, что ей три месяца пришлось лежать в реанимации. Его я отыскать так и не сумел, так что пришлось набить морду редактору паршивой газетенки. Признаю, я был на волне эмоций и не вполне отдавал себе отчет в словах и поступках. И среди прочего сказанного мной в тот момент было что-то типа «ищите конченную блядь в другом месте»…
– Но вы не делали никаких опровержений своим словам…
– Видите ли, мой адвокат посоветовал не лезть на рожон, учитывая, что после нашей с редактором не вполне дружеской беседы ему сделали восемь пластических операций…
– Спасибо за звонок, Наталья. А нам звонит уже следующий…
Как истинный ди-джей, Денис чуял тонкую грань слова «хватит» и вовремя дергал за ниточки.
– Я – дальнобойщик Михаил, мне сорок два года…
– Надеюсь, вы не на трассе, Михаил, потому что ночка нам предстоит еще та.
– Конечно, нет. Пришлось сделать остановку. И хотя я и так опаздываю, жизнь дороже.
– О чем вы хотели бы поговорить?
– О чем угодно, но только не о постельных делах Алексея.
– Мы это кто???
– Обычные трудяги, которым нет дела до чужих семейных неурядиц и которые заняты делом двадцать четыре часа в сутки, а не сопливым перетиранием сплетен.
– Я понял вашу позицию. Однако есть и другое мнение. Что, мол, необходимо вникнуть, помочь и направить.
– Все это пустобреха. Когда у людей нет своей личной жизни, они лезут в чужую.
– Хорошо. Но может вы хотели бы задать вопрос лично Алексею, раз уж он и так просиживает штаны у нас в студии.
Внутренняя интуиция уже привыкла ежесекундно ожидать подвоха, но на этот раз всё обошлось.
– Алексей, у вас есть какие-нибудь новые творческие идеи?
Нужно было что-то ответить. Но мог ли я думать о работе в последние несколько месяцев? Поймет ли он меня, если я назову «это» работой? Для него я своеобразный миссия, непостижимый источник истины и борец за справедливую свободу слова в одном флаконе. Станет ли он читать мои статьи и покупать подарочные издания с автографом, если увидит во мне ремесленника, штампующего одни и те же хиты? Лучше соврать.
– Пока не могу сказать что-либо определенное, но скоро вас ждет большой сюрприз.
И вновь эстафету перехватил ди-джей:
– После рекламы мы вновь вернемся в студию, где сегодня у нас в гостях герцог Паранормальский. Не переключайтесь!
Заглушив микрофоны, Денис окинул меня выразительным взглядом.
– Все в порядке, – ответил я, предвосхищая его вопрос.
– Это самое главное. Может кофе?
– Нет, – с морщинистым отвращением вырвалось из меня, – Сам пей эти помои. Лучше я спущусь на улицу. Мне нужно проветриться.
– Только не…
Конец его фразы похитил хлопок закрывшейся двери. Шагая по коридору, я чувствовал невыносимую усталость. Словно по мне несколько раз проехался танк. И это не был отдельно взятый прилив слабости. Я уже давно разваливался на части. Первоначально мне казалось, что виной тому дефицит сна. Но чем больше я спал, тем более ощущалась растекающаяся по всему телу разбитость.
Ах, как душно. Как ужасно душно среди этих серых безжизненных стен, сумевших своим бетонным вероломством захватить мое сердце, мою душу и что-то еще… возможно на десерт.
Но вот распахнулись двери, и я выскочил на улицу под тугие струи дождя, под потоки пьянящего кислорода, под вихрь природной свежести, врывающейся в легкие и вырывающей их с корнем.
Ноги подкосились от неспособности осилить всю эту невообразимую гамму чувств, и мне ничего не оставалось, кроме как упасть на колени.
– Боже…, – прошептал я, взирая на стихию снизу вверх.
В этот момент ко мне подбежала девушка.
– Мужчина, вам плохо?
Я посмотрел на самозванку и усмехнулся: