Гетерозис. Хроники боли и радости

Аркатов Григорий

– Я все понял, шеф, – сказал я и удалился.

Вечер того же дня.

– Ну, как тебе наша командировка? – спросил я у Наташи, которая уже полтора часа читала какую-то мягкотелую книжонку.

– Лёш, потерпи еще полчаса.

Я еще раз взглянул на пробегающие за окном ёлки и злобно заявил.

– Мне надоел этот ожесточенный садизм… Выкинь чертову книгу и поговори со мной.

Истерия не свойственна моей натуре, но жара меня доконала.

Я увидел, как нервно сжались губы Натальи, но

она смогла удержаться, чтобы не дать мне по морде.

– Детка, я прекрасно знаю, что зачастую бываю просто невыносим, но сейчас у меня есть до безумия прекрасная идея.

– И какая же? – с дерзким пренебрежением прошептала она.

– Мы выходим на следующей станции.

Ах, как мне нравится шокировать женщин. Каждая из них считает, что ей известно все, причем гораздо лучше, чем кому-либо другому. Никакие убеждения здесь не помогут. Лучше поиздеваться над ними – в этом больше толку.

Секундное замешательство – так можно было охарактеризовать невербальный ответ Натальи. Но вот она уже прежняя, хотя нам обоим прекрасно известно, что это всего лишь показуха, а внутри нее испуганно забилось женское самолюбие, продолжающее убеждать само себя в том, что мои слова пусты по своей природе. Возможно, так оно и есть, но я ему не верю.

– Я не ослышалась?

– Нет. Так и есть. Мы выходим на следующей станции.

– Но почему?

– Не люблю поезда.

– А как же Бушилино?

– Мы поедем дальше на такси. Машина нас уже ждет.

Утро следующего дня.

Те, кто спит до обеда – идиоты. Зачем тогда существует ночь? Хотя не спорю, есть особые паралитики, которые спят круглосуточно. Впрочем, это их дело. Я же встаю в семь утра.

Нежась в горячей воде ванны, я на какое-то время забыл о гребанном редакторе, о тупой командировке и о напарнице, которая готова меня колесовать. Однако настойчивый стук в дверь моего номера обломал все эротические фантазии на самом интересном месте. Наспех обмотавшись полотенцем, я выбрался из ванной и направился к источнику шума. За дверью стояла Наташа.

– Это страшная месть?

Впрочем, на ее лице не было злобы, скорее ужас… и растерянность.

– Что-нибудь случилось?

– В это трудно поверить, – судорожно простонала она.

– Во что?

– Я могу войти?

– Да-да, конечно, – сказал я и распахнул перед ней дверь.

В ее походке чувствовалась дрожь неуверенности. Войдя в комнату, она осторожно присела на диван, но никаких объяснений я от нее не услышал.

– Я пойду оденусь.

Ответа не последовало.

Десять минут спустя.

Приведя свою внешность к определенному стандарту, я стал думать над тем, что могло взволновать мою напарницу, потом вышел из ванной и застал ее в том же состоянии, в котором оставил.

– Наташ, что произошло?

Молчание, а потом тихий шепот:

– Они все погибли.

– Кто?.. О чём ты?

Словно

в замедленной съемке, она подняла глаза к моей персоне. В этих глазах я увидел беспредельную горечь, сквозь которую прорывались слезы.

– Они все погибли.

Я решил, что, по-видимому, сейчас не время для объяснений и сел рядом с ней. Без долгих колебаний я обнял ее, после чего на мое плечо стали литься потоки слез и размытой косметики.

– Наташ, расскажи мне, что произошло, – попросил я, когда она немного успокоилась.

– Поезд, в котором мы ехали. Все пассажиры погибли.

– Хорошая новость, – скажите Вы, – ты чуть не попал на тот свет.

Но мне было не до смеха.

– Он что, попал в аварию?

– Нет…

– Что значит «нет»?

– Он просто сгорел.

Я многое видел и слышал за свою бумажную карьеру, но такое было впервые.

– Как это сгорел?

– Останки поезда нашли в семи километрах от станции, на которой мы сошли.

День второй. 12:00.

– Офицер, вам известно, что это могло быть?

Оперуполномоченный пренебрежительно взглянул сначала на меня, потом на пепелище, после чего угрюмо промычал:

– Понятия не имею.

После этого он попинал ботинком металлический каркас одного из вагонов, плюнул через левое плечо и самопроизвольно обратился к вездесущему писаке, то бишь мне:

– Не знаю, что это было, но знаю точно, что описания этому нет. В двух километрах отсюда деревня, но никто не видел ни дыма, ни огня. Словно все сгорели мгновенно, и никто не успел выпрыгнуть.

В этот момент к нему подошел судмедэксперт и что-то прошептал на ухо. Потом ушёл, и лицо милиционера стало особенно встревоженным.

– Что-нибудь случилось?

Оперативник промолчал, дрожащей рукой достал из кармана пачку сигарет и спешно закурил. Спустя несколько затяжек к нему вернулся дар речи.

– Вы не поверите, но трупов нет.

17:30

– Вам кого? – спросил дежурный.

– Капитана Майорова.

– Проходите. Он в кабинете № 21.

Долго искать не пришлось.

– Войдите, – послышался ответ на мой стук.

– Здравствуйте, капитан.

– Ах, это вы Казанский. Я ожидал, что вы сейчас строчите статью. Или уже написали?

– Вообще-то я приехал в город не для того, чтобы писать про сгоревшие поезда.

– Тогда за чем вы приехали?

– В вашем селении умирают слишком часто. Такие события не могут оставаться незамеченными.

– Вы напрасно съездили. Такие дела не для прессы. Было бы чего, а то просто случайное стечение обстоятельств. Конечно, мы пока не установили причину массовых смертельных исходов за прошедшую неделю, но вот уже три дня все спокойно.

В моей голове проснулся внутренний голос, настойчиво утверждавший, что кого-то хотят отправить подальше от этой местности.

– Люди просто так не умирают.