Гетерозис. Хроники боли и радости

Аркатов Григорий

– Я не спорю. Но ни в одном из двадцати четырех случаев признаков насильственной смерти не было обнаружено. Все умерли у себя дома, а следами присутствия чужаков там даже и не пахло.

– Что показало вскрытие?

– Ничего особенного. Кто-то был пьян, кто-то трезв. У пары-тройки человек в крови нашли LSD.

– Но от чего же они все-таки умерли?

– Есть небольшая странность, которую не смог объяснить судмедэксперт.

– И какая же?

– Каждый из них умер от множественных разрывов внутренних органов.

Я попытался сообразить,

что это значит, но бесполезно. Мне, конечно, приходилось слышать про разрыв сердца и селезенки, однако такое никогда раньше не происходило с толпой в двадцать с лишним человек.

– Как это понимать?

– Палыч сказал, что во всех внутренних органах произошло резкое повышение гидростатического давления, в результате чего они попросту лопнули. Смерть наступила мгновенно.

– Но что могло вызвать такое?

– Об этом нам уже вряд ли узнать. Да и зачем? Мое дело убийства, ограбления… Эти же люди умерли своей смертью. Или может мне засадить за решетку магнитные бури?.. Другое дело этот чертов поезд. Мало того, что он сгорел загадочным образом, так еще и трупов не удалось обнаружить.

В этот момент на столе зазвонил телефон.

– Да, капитан Майоров слушает… Да, я еще на работе… Хорошо. Жду.

Через минуту оперуполномоченный положил телефонную трубку на её законное место и заявил:

– Думаю, мы с вами достаточно наговорились. Езжайте домой и забудьте об этих несчастных.

Поднявшись со стула, я протянул руку капитану и сказал:

– Искренне благодарен вам за оказанную помощь. Людям моей профессии редко удается достичь понимания со стороны уголовного розыска.

Майоров без притворной симпатии пожал мне руку и в качестве прощальных слов добавил:

– Надеюсь еще раз вас увидеть, но уже без дьявольски мрачных поводов.

Поздний вечер того же дня.

– Надеюсь, что она еще не спит, – думал я, стоя перед комнатой, в которой остановилась Наталья.

Ждать пришлось недолго.

– Заходи, – сказала она, открыв дверь и увидев на своём пороге мою персону.

– Желаешь приготовить мне кофе? – спросил я, развалившись у неё на диване.

– А у самого паралич?

– Разве ты не пожалеешь несчастного инвалида?

– Я бы этого инвалида убила за то, что он без вести пропадал целый день.

– Ты невыносима.

– Кто бы говорил.

Когда черный кофе обжег мою глотку, я внезапно вспомнил, что с утра ничего не ел.

– Дурная привычка экономить на сахаре.

Она пропустила моё замечание мимо ушей. Никакой реакции. Гол в свои ворота. Но секундой позже её лицо превратилось в страшненький наскальный рисунок, от которого у меня внутри резко похолодало. Так она попыталась изобразить ожидание новостей.

– Ты что-нибудь узнал?

– Да.

– И что?

– Нам пора ехать домой.

В этот момент в дверь постучали. Пока Наташа шла к двери, я пытался допить свой кофе, хотя он категорически не хотел совмещаться с голодным желудком.

– Вы Наталья Ларина? – послышалось в дверях.

– Да, это я.

– Нам

бы хотелось знать, где на данный момент находится журналист Алексей Казанский.

– Он у меня в гостях.

– Вот и прекрасно!

В следующий момент я услышал грохот распахнувшейся двери и суету в прихожей. Я поднялся на ноги, чтобы оценить ситуацию, однако совершенно неожиданно столкнулся с двумя милиционерами.

– Капитан, он здесь, – крикнул один из них.

Вслед за ними в комнату вошел Майоров, ведущий за собой на привязи наручников мою напарницу.

– Что это значит, капитан?

– Вы арестованы.

День третий. Семь часов утра.

Скажу честно, ночь, проведенная в обезьяннике, мало похожа на райское наслаждение. Несомненно, у меня было время, чтобы собраться с мыслями. Но как это сделать, если понятия не имеешь, что происходит?

9:30

Наконец-то за мной пришли. В замке заскрипел ключ и всё те же два милиционера повели меня на допрос.

Майоров выглядел менее бодрым, чем вчера. На его лице появилась щетина, а под глазами мешки.

– Присаживайтесь, господин Казанский, – сказал капитан, когда мы остались вдвоем, – Как вы провели ночь на новом месте?

– Попробуйте, тогда узнаете, – прошипел я.

– Не нужно грубить. Или вам что-то не нравится?

– Я хочу знать, на каком основании вы упрятали меня за решетку?

Майоров с грациозным артистизмом изобразил всхлипывание, после чего с садисткой улыбочкой ответил:

– Вы что еще не догадались? Стыдно, стыдно….

– Да что происходит, черт возьми? Объясните по-русски! – закричал я в порыве гнева, вызванного подступающим отчаянием.

– Тихо, тихо. Не нужно шуметь. Вы ведь не хотите усугубить свое положение.

– Какое положение?

Внезапно выражение лица Майорова стало непоколебимо жестким.

– Хватит строить из себя дебила, Казанский. Ваша коллега нам всё рассказала. Вчера в четыре часа по полудню вы вместе с ней сели на электропоезд до Бушилино. Не доезжая двадцати пяти километров до конечной остановки, вы внезапно сообщаете ей, что желаете продолжить путешествие на такси, которое было заранее, но тайно вами заказано. После этого электропоезд проезжает около семи километров и таинственным образом сгорает, а утром следующего дня вы бросаете свою коллегу после того, как она сообщает вам о произошедшем накануне несчастье, и появляетесь на месте преступления. Мне продолжать?

– Если хотите, то продолжайте. Но я всё равно…

– Не нужно лапши. Вы ушли от меня в начале седьмого. Госпожа Ларина сообщила, что вы явились к ней в одиннадцатом часу. Где вы были всё это время?

– Гулял.

– А это у вас откуда? – с эдаким заковыристым вопросом Майоров выбросил на стол золотое колечко с голубым камешком, названия которого я не знал, – Вы – коллекционер драгметаллов?

Я молчал.

– Молчите… Иногда молчание хорошая вещь, но это не тот случай. Сейчас вы по уши в дерьме.