Гетманы Украины. Истории о славе, трагедиях и мужестве

Таирова-Яковлева Татьяна Геннадьевна

Не опуская рук, во время Европейского конгресса 1728 года он добился обещания поддержки со стороны Англии, Франции и Швеции. Кардинал Флери даже выступил с публичным обращением к представителю России графу А. Головину, пытаясь добиться от него уступок в пользу гетмана. Но позиция России оставалась неизменной. Обращался гетман и к члену Верховного тайного совета Голштинскому герцогу Карлу Фридриху, женатому на Анне Петровне.

Разномасштабность обращений Орлика, разнообразие его союзников не могут не удивлять. Для осуществления своей идеи Орлик даже выдвинул план окатоличивания Украины, надеясь таким образом получить поддержку Ватикана. План этот возник не на пустом месте. Гетман имел контакты с представителями Товарищества иисуса. Вероятно, по

их совету в августе 1727 года он написал письмо папе Римскому, напоминая о деятельности Мазепы и позиционируя себя продолжателем его дела. Свои действия он объяснял «ревностью к религии». Он предлагал, что если станет гетманом Правобережной Украины («эта достаточно обширная провинция вся отдана схизме»), то «не насилием, преследованиями и своеволием, как поляки ревностно неосмотрительно это делают, но представлением ошибок и ересей нынешней греческой церкви я смог бы тот край к унии с римской церковью привести»⁴⁴.

В связи с Орликом Д. Бовуа вспоминает выражение Александра I, сказавшего однажды, что поляки готовы продать душу дьяволу, лишь бы тот возродил их отечество. Поведение Орлика вполне соответствует этой формуле. Хотя нельзя не удивиться парадоксу, как человек, желавший быть лидером Украинского гетманства, созданного под лозунгом защиты православия, пришел к необходимости искать защиты от православных императоров у Римского папы…

С 1729 года активным помощником Орлика становится его сын Григорий (Грегор). Вопрос о преемнике польского короля Августа II еще раз расколол Европу. Среди ярых сторонников кандидатуры Станислава Лещинского (кроме Франции и Швеции), разумеется, был и Орлик. В Варшаве даже состоялось тайное совещание французского посла де Монти со сторонниками Лещинского, в результате которого Григория Орлика отправили в Париж. Там ему удалось привлечь интерес французских верхов к украинским делам, и его послали со специальной миссией на Восток. Приехав в Порту, он инкогнито встретился с отцом в Салониках.

Реалии были весьма далеки от лучезарных планов Орлика. В этом он лишний раз убедился, когда некий православный епископ (видимо, грек) отправился к запорожцам, все еще проживавшим в эмиграции, для сбора пожертвований. Епископ привез к ним и личное обращение «гетмана Орлика». Позднее он рассказывал, что письмо это смогли прочитать только на следующий день, ибо выжидали, пока запорожцы «протрезвеют». Когда же все-таки казаки собрались в «круг», то лишь немногие из них выслушали орликовское письмо с уважением, сняв шапки и выражая благодарность, что «пан гетман» их не забыл. Другие же («пьяницы», по выражению епископа) напали на священника и его служащих и прогнали их прочь. Епископу пришлось бежать на «чайке»⁴⁵. И хотя потом атаман казнил заводил (за что получил похвалу от крымского хана), этот эпизод ярко характеризует настроения запорожцев-изгнанников, на которых Орлик возлагал такие большие надежды.

Вероятно, сам гетман-изгнанник уже осознал тщетность своих планов. По крайней мере, в июне 1732 года он под великим секретом сообщает в своем письме к сыну Григорию, что запорожцы склоняются к России⁴⁶. Но, как известно, надежда умирает последней, и Орлик с радостью воспринимает сообщение Григория о наличии почти сорока тысяч запорожцев в Бессарабии, Молдавии и Крыму. Правда, они ведут жизнь бродяг и «уже не помнят ни своего прошлого, ни своей славы», но, по мнению Григория, из них можно создать хороший полк⁴⁷.

В феврале 1733 года умер Август II. Орлик и его сторонники надеялись использовать это событие в свою пользу, тем более что Станислав Лещинский стал новым польским королем. В его поддержку была образована конфедерация, в нее вошли многие магнаты и шляхтичи. Началась активная борьба за власть.

В этих условиях в 1733 году Анна иоанновна разрешила восстановить Запорожье, и в начале 1734 года запорожцы вернулись на старые пепелища, основав Новую Сечь. Это был еще один удар

для Орлика, который через Францию пытался добиться от султана разрешения выехать к запорожцам. Он смог отбыть из Салоников только в феврале 1734 года, но было уже поздно. Запорожцы ушли, а посланное им вдогонку письмо не могло изменить ситуацию.

Обращаясь к запорожцам, Орлик ссылался на присягу, данную «вольным рыцарством» Мазепе и Карлу XII в том, чтобы бороться за независимость Украины. Предупреждал он их и о том, что после окончания войны с Османской империей они будут больше не нужны российскому правительству (так, в принципе и получилось при Екатерине II, после походов Потемкина): «...как только закончится война, что будет с вашими милостями добрыми молодцами, какое несчастье и погибель с вами случится (чего вам не желаю) – сами на себе испытаете и пожалеете, что сейчас так бездумно и глупо поступили, не оглядываясь на задние колеса»⁴⁸.

Ответ запорожцев (а письмо Орлика, согласно традиции, читали на общем собрании – коло) был однозначен. Они описывали свою тяжкую жизнь под властью хана и справедливо указывали на совершенную несостоятельность татар в качестве союзников в войне. Штурмовать крепости они не умеют, а только набирают полон и грабят население.

Это был окончательный разрыв запорожцев с Орликом, ставший для него тяжелым ударом. Крайне негативно к переходу запорожцев на службу к русской императрице отнеслись во Франции, в Османской империи и Крыму. Гетманское звание теперь уже полностью теряло свое значение.

Тем не менее нельзя согласиться с мнением французского историка Д. Бовуа, что все надежды и планы Орлика были сплошной химерой. Украинское население Правобережья не оставалось безучастным свидетелем происходящего, хотя имя Орлика и не было там популярно.

Жители этого остававшегося под властью Польши, региона Украины были крайне враждебно настроены к полякам. Практически вся ситуация вернулась там к положению, которое имело место еще до восстания Богдана Хмельницкого: доминирование польской шляхты, террор католиков и униатов по отношению к православной церкви, запрещение казачества (оно было уничтожено на Правобережье после окончания Северной войны). Правда, и Речь Посполитая была уже далеко не та, что раньше.

Когда русские и украинские войска для борьбы с партией Лещинского вошли в Правобережную Украину, это послужило сигналом для массового восстания под предводительством Верлана, сотника надворных казаков князей Любомирских. Приняв звание наказного казацкого полковника, он поднял восстание в Шаргороде (Винницкая область), охватившее в 1734 году Киевское и Подольское воеводства.

Восстание это стало первым в череде так называемых гайдамацких выступлений, проходивших под национальными и религиозными лозунгами. В них принимали участие крестьяне, мещане, бывшие казаки. Активную поддержку гайдамакам оказывали запорожцы. Причем казацкая идея была очень популярна на Правобережье. Восставшие верили в грамоту императрицы Анны иоанновны, якобы призывавшую крестьян истреблять ляхов и евреев и формироваться в казацкие полки. Гайдамаки взяли Броды, их отряды проникали в окрестности Каменск-Подольска и Львова.

Между тем Россия и Австрия выставили на польский престол кандидатуру Августа, сына покойного короля Фридриха. Лещинскому пришлось бежать в Гданьск. Украинское население считало приход русских войск предвестием освобождения от ненавистных поляков. Но после утверждения на троне Августа III русские войска сами занялись усмирением восставших. Верлан с полковниками сформированных им полков ушел в Молдавию, другие гайдамаки укрылись в запорожских владениях.

Это восстание гайдамаков (как и все последующие) показало, насколько на самом деле Орлик был далек от реалий Украины 30-х годов XVIII века.