Геймер. Тетралогия
Шрифт:
Да, Иэёси-сан не страдал слабоумием и помнил жизнь в деревне синоби с такой четкостью, словно все это происходило только вчера. Прекрасно помнил сухопарого старика с маленьким обезьяньим лицом и воровскими глазами, его детей и слуг. Помнил ароматы еды и запах опасности, который витал отовсюду в деревне синоби. Вместе с другими детьми он делал хитроумные ловушки и завистливо наблюдал за тем, как его ровесники запросто могли пройти по канату или острию меча, как они взрывали свои первые зажигательные тыквенные бутылки и меняли внешность и походку, становясь неузнаваемыми.
Долгими вечерами он слушал рассказы о синоби прошлого, о красоте и гармонии истинного нин-дзюцу, но никогда,
И вот теперь он мог дни напролет рассказывать все, что видел и слышал среди синоби. Но при этом не мог применить ничего из увиденного или услышанного, даже под угрозой смерти не мог обучить нин-дзюцу или практиковать науку сам.
Даже еще хуже — живя с синоби, Иэёси-сан не смел прикоснуться к мечу, так как принимающий его клан опасался, как бы он, насмотревшись на постоянно происходящие то тут, то там уроки боя, не начал бы собственное обучение и не овладел тайным знанием. И вот в результате Иэёси-сан так и не овладел самурайским искусством владения мечом. Факт немыслимый для самурая!
Иэёси-сан вздохнул, погружаясь в воспоминание. Занавески на его паланкине, несмотря на жару, были задернуты, до провинции Синано оставалось менее часа пути, так что он решил напоследок попытаться войти в полную пустоту, чтобы затем, достигнув бесцветного дна, увидеть наконец свет истины, найти ответы на вопросы, а еще раньше найти сами вопросы, которые собирались задать ему Дзатаки и Хаято.
Что же могло заинтересовать в синоби, о которых и говорить, и думать считалось опасным, этих представителей верховной власти в стране?
Что он должен рассказать им без утайки, а о чем лучше промолчать?
Итак, нин-дзюцу как тайное, доступное лишь кланам синоби искусство существует без малого двести лет. Захотят ли слушать это господа Токугава? А почему бы и нет? И князьям какое-то развлечение, и не бог весть какие тайны. Нин-дзюцу делится на Ёнин («Светлое нин-дзюцу») и Иннин («Темное нин-дзюцу»). Ёнин учит стратегии и тактике. Все мастера Ёнин великолепные хозяйственники и отличные воеводы, это уж проверено-перепроверено. Все они разбираются в том, как тренировать и засылать шпионов, формируя их в организованную шпионскую сеть, они знают, как передавать тайные сведения, вербовать осведомителей, втираться в доверие. Мастера Ёнин разрабатывали хитроумные планы, учитывая все возможные составляющие. Среди мастеров Ёнин были великолепные министры внутренних дел и внешней политики, они говорили на многих диалектах, могли по памяти нарисовать карту любой местности в Японии. Сделать чертеж построения дворца или целого города, руководить армией и многое, многое другое.
Светлый день солнечной стороны жизни официальных властителей, сильных мира сего базировался на ночной стороне нин-дзюцу Иннин. И если Ёнин строили планы и занимались прогнозированием ситуации в стране, Иннин как раз и были действующими шпионами. Эти люди долгое время воспринимались как тени, оборотни, ночные духи, потому что никто, как ни пытался, не мог настичь и пленить их. Они умели запутывать следы, отводить глаза, выступали под различными личинами, прикидываясь то торговцами, то нищими ронинами, а то и владетельными даймё.
Они сочиняли себе правдоподобные легенды, часто меняли грим, достигая в искусстве перевоплощения такого мастерства, какого никогда не знали прославленные актеры театра Кабуки. О мастерах Иннин говорили даже, что они могут по собственному желанию представляться перед людьми подростками и глубокими стариками, изменять себе голос и рост, быть попеременно мужчиной или женщиной.
Шум и голоса отвлекли почтенного Иэёси-сан от его мыслей. Паланкин остановился, и носильщики опустили его на землю. Протирая глаза, точно успел уснуть и теперь никак не мог проснуться, Иэёси-сан с трудом поднялся, опираясь на протянутую ему руку. Потянулся, сгибая и разгибая поясницу, быстро растер ягодицы.
И только после этого огляделся вокруг. Замок Дзатаки был по-прежнему достаточно надежным и крепким, таким, каким старый монастырский сторож запомнил его со времен Ода и Хидэёси.
Довезшие его до замка молодые самураи радостно озирались по сторонам, отвечая на приветствия и перебрасываясь беззаботными фразами с местными красотками, работавшими возле ворот.
Подле Иэёси-сан выстроился присланный из замка караул, и в сопровождении уже знакомых ему самураев и новых, одетых в коричневую форму с гербами, он пошел в сторону крыльца, отмечая про себя, что порядочному синоби для штурма этих, с виду неприступных стен понадобились бы нинкии нингу, при помощи которых ночные мастера лазали по стенам. Что же касается моста, который он беззаботно проехал в паланкине и на который теперь мог посмотреть только со стороны замкового двора, то… мост, конечно, выглядел вполне надежным, и им могли не без основания гордиться и господин Дзатаки, и его наследники, но вот канал… Иэёси-сан усмехнулся, взглянув на аккуратно вычищенный и бесконечно удобный для малых плавсредств, используемых в кланах синоби, благодаря которым в замок в любой момент могли проникнуть от одного до нескольких десятков опытных темных бойцов. А там поминай, господа Токугава, как вас когда-то звали.
Когда они подошли к дверям замка, поджидающий их дежурный офицер спросил пропуск, а Иэёси-сан, бросив прощальный взгляд на дворовые пристройки, не без сожаления для себя заметил, что всех их можно было за несколько минут закидать бутылками с зажигательной смесью, уничтожив все до одного.
Кто-то подтолкнул его в плечо, и Иэёси-сан, скинув у порога сандалии, вошел вслед за стражей в просторный коридор замка.
Длинные серые коридоры с белыми татами на полу, как показалось вначале, должны были быть переполненными многоголосым эхом. Скорее всего, такой эффект достигался тем, что потолок казался высоким, а сами коридоры довольно-таки узкими. Буквально три человека пройдут плечом к плечу. С другой стороны, и замок не был особо огромным. Лестницы так и вовсе оказались узкими и очень крутыми, так что Иэёси-сан невольно задумался, как поступают местные слуги, когда им нужно поднять наверх или спустить вниз что-нибудь объемное, например носилки с раненым.
На втором этаже он остановился передохнуть, отирая взмокший лоб и восстанавливая дыхание. Должно быть, местные самураи привыкли взлетать на самый верх на одном дыхании, во всяком случае, Иэёси-сан ощутил на себе недовольные взгляды. Хотя, что ни делай, кто-то всегда будет недоволен тобой. Так что стоит ли обращать внимание? Во всяком случае, на ничего не решающих самураев стражи. Его-то вызвали господа Токугава, отец Дзатаки и сын Хаято, а значит, даже если дорогой он и оскорбил бы их посланцев, даже если бы они умирали от желания поскорее разделаться с неторопливым сторожем, им все равно пришлось бы ждать, когда тот соизволит отдышаться.