Гибель адмирала Канариса
Шрифт:
Кое-какие справки германский капитан-лейтенант действительно навел. Для Маргарет Зелле они оказались неутешительными. Мало того, в них просматривалась угроза для него самого, поскольку английской разведке уже было известно, что для германского резидента Канариса любовная связь с танцовщицей уже давно служит всего лишь прикрытием.
Когда эта угроза была подтверждена и другими источниками, Канарис вынужден был признать, что из Франции Маргарет удалось вырваться только чудом, как понял и то, что при необходимости французская или английская разведка легко достанет ее в Мадриде или в любом другом уголке Испании. Точно так же, как достанет и его, особенно после того, как Мата Хари начнет
Канарис вынужден был задуматься над своим положением еще и потому, что в Мадриде, куда он прибыл вскоре после возвращения туда Маргарет, его вдруг навестил высокий худощавый джентльмен из английского торгового представительства.
— Есть необходимость представляться, господин Ридо Розас?
— Такая необходимость возникает в любом случае. Тем более что вы решили говорить с офицером, обладающим дипломатическим иммунитетом.
— Терпеть не могу дипломатов. Но если вы так настаиваете… Мое имя вам все равно ничего не скажет, а визитку, с вашего позволения, я вручу перед своим уходом, — учтиво склонил голову джентльмен. — Так что давайте на этом покончим с ненужными формальностями.
Только теперь помощник военно-морского атташе Германии внимательнее присмотрелся к холеному, аристократическому лицу англичанина и резким движением руки указал ему на кресло.
Понятно, что имя чилийца Ридо Розаса было тем паролем, обладать которым могла только Сикрет Интеллидженс Сервис, [21] — это Канарису стало ясно сразу же. Но дело не только в этом. Теперь капитан-лейтенант еще и узнал англичанина. Это был тот самый лейтенант английской разведки, который в 1915 году поднялся на голландский теплоход «Фризия» с твердым намерением встретиться там с неким лже-чилийцем Розасом. Но вовсе не для того, чтобы раскрыть и погубить его. У англичанина был свой интерес к этому германцу. Впрочем, это уже были дела давно минувших дней.
21
Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) — английская секретная разведывательная служба, британский аналог абвера, агентом которой Канарис являлся с 1915 г.
Теперь же Канарис тоже полюбопытствовал у англичанина, не ошибся ли он, обращаясь к нему как к чилийцу Розасу, тем более что торговые поставки из Великобритании его не интересуют. Но это была всего лишь попытка выиграть время, чтобы, с одной стороны, собраться с мыслями, а с другой — заставить гостя чуть поподробнее рассказать о себе.
— Такие вопросы поставок, с которыми решила обратиться наша фирма, вас, бывший обер-лейтенант крейсера «Дрезден», несомненно, заинтересуют.
— Не уверен, однако готов выслушать.
— Вполне приемлемый подход. Мудрость нашей с вами профессии заключается именно в том, чтобы научиться выслушивать каждого, кто готов предаваться красноречию.
— Нашей с вами профессии? Не похоже, чтобы когда-нибудь вы числились в команде какого-либо из кораблей флота Королевского Величества, тем более что…
— Вы прекрасно знаете, кто я, потому что уже узнали меня, — жестко осадил его англичанин. — Один из канонов нашей с вами профессии как раз в том и заключается, что при решении важных деловых вопросов мы не должны ломать комедию. Вы готовы обсуждать мои предложения серьезно, не заставляя меня прибегать к шантажу?
— Шантаж — самое бессмысленное, к чему вы и ваши люди можете прибегнуть, находясь в стране, в которой германское влияние сильнее, как и сам авторитет Германии намного выше, нежели авторитет Великобритании.
— Очень спорный тезис.
— К вопросам поставок я всегда отношусь с особой тщательностью, — заверил его Канарис. С формальностями действительно пора было кончать.
14
Несмотря на жару, англичанин был одет в темно-синий костюм с блестящими пуговицами на удлиненном пиджаке, а ворот белой рубахи тщательно стягивался строгим коричневатым галстуком. Трость в руке тоже выдавала в нем английского денди, хотя и не скрывая офицерской выправки.
Впрочем, было похоже, что лейтенант умышленно рассекречивал свое подданство, памятуя о старинном шпионском правиле: «Лучший способ конспирации — отсутствие всякой конспирации!» Тем более что, несмотря на древнюю вражду двух океанских империй, англичан в Испании действительно уважали, чего нельзя было сказать о германцах, которых здесь недолюбливали и почему-то опасались. Недолюбливали, судя по всему, за мелочную расчетливость, граничащую с жадностью. А вот почему опасались — этого Канарис понять так и не смог.
Они вышли из представительства и, молча пройдя три квартала, вошли в фойе филиала итальянского «Банка ди Рома», основной капитал которого принадлежал ватиканской «черной знати». [22] Только теперь Канарис вспомнил, что однажды заметил, как человек, очень смахивающий на этого английского лейтенанта, входил в этот же банк. Но тогда он не сразу сообразил, кого именно напоминает ему этот человек; к тому же сбила с толку принадлежность банка.
— В свое время вам, господин Канарис, действительно удалось заметить меня входящим в этот банк, — англичанин предельно точно уловил этот, очень важный психологически, момент опознания.
22
К «черной знати» Ватикана принадлежат люди, являющиеся родственниками того или иного папы римского. Именно из этого круга традиционно формируется чиновничий аппарат Ватикана, его служба безопасности, банковская, дипломатическая и прочие сферы.
— Какая наблюдательность! — кисло ухмыльнулся Канарис, хотя должен был бы, по крайней мере, удивиться. — А вот я вас что-то не припоминаю.
— Не юлите, капитан-лейтенант, я специально подставился вам, дабы напомнить о ваших «великобританских обязательствах». Но то ли вы действительно не успели разглядеть меня, то ли специально умудрились не узнать.
— Скорее второе.
— В таком случае, напомню о себе: лейтенант О’Коннел. А еще напомню, что это не первая наша встреча.
— Я не коллекционирую псевдонимов и разведывательных кличек.
— Это не псевдоним и не кличка.
— Уж не хотите ли вы сказать, что на задания по делам разведки выезжаете под своим собственным именем?
— В этом и состоит моя конспирация.
— Сомневаюсь, что только в этом.
— О’Коннел — моя настоящая фамилия, черт возьми, — вежливо возмутился его недоверием англичанин. — В дружественные нам страны я предпочитаю приезжать под своим именем и со своими собственными документами. Советую вам, Канарис, поступать точно так же.
— Тогда, в Плимуте, мне пришлось предъявлять те документы, которые позволили мне выжить в Латинской Америке и пересечь Атлантику, — не менее вежливо объяснил ему Вильгельм.