Гибель Армады
Шрифт:
— Итак, последние попытки хоть что-то предпринять, — обратился де Лейва к Антонио. Они сидели в каюте дона Алонсо, не в силах уснуть. Каждого мучили мысли, как надоедливые мухи, жужжащие в голове.
— Почему последние? — Антонио заметил про себя, что слово «почему» использовал в последние дни, пожалуй, чаще, чем за всю предыдущую жизнь.
— Если не заберём Парму и не пойдём снова к острову, нам одно останется: возвращаться домой. Наши силы на исходе. А главное, — де Лейва покрутил головой, будто пытаясь увидеть подслушивающих, и понизил голос до шёпота, — предсказывают, ветер переменился надолго.
— Но он лишь сказал, что Армада погибнет. Про возвращение домой он не говорил, — возразил Антонио, — а если мы не возьмём Парму, то у нас самих шансов не осталось? — он тоже зашептал.
— Ветер гонит нас прочь от острова. Но, соединившись с герцогом Пармским, мы, конечно, предпримем попытку высадиться. Ладно, давай отдыхать. Впереди нас ждут тяжёлые дни в любом случае.
В тот же день стало ясно, насколько сложно окажется продолжать борьбу. Позади дружными рядами стояли эскадры Говарда и Дрейка. Они не подходили к Армаде на близкое расстояние, но видны были отлично. Разведка приносила неприятные сведения: англичане расположились у собственного берега, имея доступ к свежей еде и постоянному обеспечению боеприпасами. От Кале англичан отделяло около тридцати километров. При попутном ветре такое расстояние было для них легко преодолимо, в то время как испанцы оставались прижатыми к французскому побережью.
Впереди стояли эскадра Сеймура и голландские повстанцы. Они отрезали путь к Парме. Оставалась возможность вступить с ними в бой, но капитаны предупреждали: впереди мелководье и пройти туда крупным кораблям Армады не удастся. Да и прорыв к Дюнкерку не давал большого преимущества. Все три эскадры неприятеля остались бы позади, прикрыв путь не только к английским берегам, но и, как верно заметил де Лейва, к родным тоже.
Поздно вечером Антонио встретился с еле стоявшим на ногах доном Алонсо.
— Что предпринимает герцог? — спросил он.
— Отправился на ужин к коменданту Кале, — усмехнулся де Лейва, — прежде успел сообщить, что отправил Парме письмо.
Дон Алонсо умел держать паузу. Несмотря на усталость, Антонио от нетерпения чуть не пританцовывал. Он не выдержал:
— Что в письме? Мы всё-таки вступаем в бой с Сеймуром?
— Нет, — отчеканил де Лейва, — наш адмирал обладает отличным воображением! Он предложил Парме идти сюда вместе со всеми своими солдатами.
— Как идти? — в голове у Антонио ситуация никак не укладывалась. — Пешком?
— Ну кто пешком, кто верхом. Здесь недалеко — всего около сорока километров, — было непонятно, то ли шутит дон Алонсо, то ли серьёзно говорит, — мы туда по мелководью не дойдём всей Армадой. Отправлять в бой те небольшие суда, которые пройдут, значит отправлять их на верную гибель. На них меньше всего пушек и самый неподготовленный экипаж. Вот Медина-Сидония и предложил одолеть расстояние от Дюнкерка до Кале пешком. Они сядут к нам на корабли, и уж как-нибудь, с Божьей помощью, будем снова прорываться к Англии.
— Пока Господь не сильно нам помогал, — проворчал Антонио, — вряд ли стоит рассчитывать на его помощь.
— Тебя только это смущает?
— Ну
— Потому что, какое бы ни было тут расстояние, переход займёт несколько дней. Пока герцог подготовит всё необходимое и снимется с места. Он же не собирался никуда идти, собирался грузиться на баржи. Пока здесь распределим всех по кораблям и сможем сняться с якоря, при встречном ветре. Но главное не в этом. Главное в том, что стоим мы возле французского города, мозоля им тут глаза. Нам самим не следует долго здесь задерживаться. Французы сохраняют нейтралитет. Если из Англии полетят сюда письма с претензиями, то нас быстро попросят уходить из гавани. А как пойдёт по французской территории армия Пармского? Весело помахивая французам в приветствии рукой и размахивая испанскими флагами?
Антонио засмеялся, но быстро замолчал.
— Ничего хорошего, согласен. Что считает герцог Пармский?
— К нему отправились посыльные по морю и по суше. Кто-то дойдёт точно. Если не привлекать к себе внимания, добраться можно. Думаю, завтра узнаем ответ.
— А де Вилару, получается, он заранее известен, — медленно произнёс Антонио, проводя ладонью по спутанным волосам.
— Почему? — настала очередь задавать вопросы дону Алонсо.
— Раз он знает, что мы проиграем, значит, он уверен: с Пармой нам не встретиться.
— Или встретиться, но англичан не победить, — еле слышно произнёс де Лейва.
Антонио оглянулся. Корабли под напором ветра наклонялись так, что чуть не касались мачтами воды, скрипело дерево. Время от времени на палубу обрушивались волны. Тучи на сей раз неслись по небу галопом, почти полностью закрывая звёзды. Несмотря на темноту, вдали виднелись фонари, горевшие на английских кораблях. Тревога поселилась в сердце Антонио. Жестокие слова де Вилара не выходили из головы.
— Погода этим летом нас не балует, — произнёс Антонио и пошёл в свою тесную, душную каюту.
— Докладывайте, — Елизавета пребывала в хорошем настроении: первые грузы от Дрейка прибыли в столицу. Казна пополнилась. Испанские корабли, захваченные вице-адмиралом, просто по самые мачты были забиты драгоценностями.
— Испанцы встали у Кале. В город их не пускают, но комендант ужинал с командующим Армады, и пообещал ему продать всё, в чём они нуждаются.
— Продать, — хмыкнула королева, — невелика помощь. Хотя, конечно, лучше б они поумирали от голода и жажды.
Собеседник улыбнулся:
— От отравления тоже. Там у них тухнет всё в свежеструганых бочках. Заготовленные заранее в прошлом году сэр Френсис пожёг.
— Прекрасно. Но вы говорите, Армада находится возле французского берега. Мелко там как-то для галеонов Его Величества Филиппа, — съехидничала Елизавета, — почему им разрешили там встать? — она подумала о своём письме французскому королю. Письмо ещё не дошло до адресата, да и адресат сидел в Париже, а не в Кале.
— Корабли в порт не заходили. Стоят поодаль. Но герцог Медина-Сидония отправил сообщение герцогу Пармскому. Хочет, чтобы тот подошёл к Армаде по суше. Через Францию, между прочим, идти придётся.