Гибель Богов - 2. Книга первая. Память пламени
Шрифт:
— Святости-то? О да, исполнилась. По самую макушку. Пойдём. Покажешь мне своих… последователей.
Они шли медленно, взявшись за руки, ни дать ни взять — обычная пара уже не первой молодости. Не бедняки, далеко не бедняки — но нет и кичливой, режущей глаза роскоши. Мужчина в широком плаще, на перевязи меч в простых ножнах, его спутница в салатово-серебряном, на волосах — поблескивающая тонкая диадемка. Перед ними расстилалось Обетованное, обволакивала царившая здесь вечная весна да радовали
— Наверное, Ямерт и компания были не совсем уж плохими и скверными, коль сотворили такую красоту.
— Милость к падшим — это хорошо, Сигрлинн, но…
— Но нельзя терять уверенность в правоте своего дела? — она мимолётно прижалась к его плечу. — Да, конечно. Я последняя, кто скажет наоборот. Но мне вот такого не сделать.
— Откуда ты знаешь? Мы никогда всерьёз не брались за подобное. Голубой Город не в счёт. Мы ж тогда больше забавлялись да состязались друг с другом.
— А настоящая красота, наверное, так и получается — легко, как бы в шутку. Забава, состязание — смеха ради, ради любви. Без тяжкого надрыва, без сверхусилий. Они хороши на войне…
Хедин остановился. Дорожка, усыпанная золотисто-жёлтым песком, делала крутой поворот, огибая скалу, доверху увитую живым плющом с крупными венчиками цветов, повторявших небесную радугу. Цветы кланялись, лепестки поднимались, крошечные феи, трепеща прозрачными, словно слюда, крылышками, кружились над зарослями.
— Великий бог Хедин! Великий бог Хедин! Хвала великому Хедину!
— Ты покраснел, — улыбнулась Сигрлинн.
— Так их и не отучил, — смутился Познавший Тьму. — То есть не отучал даже, если честно. Им всё равно, кому кланяться. Такими уж их сотворили…
— Да, я знаю. Поклонение тебе не нужно. — Она кивнула, взяла его под руку. — Хотя, если подумать…
— Чего ж тут думать, — буркнул он. — Чем мы тогда будем отличаться от Молодых Богов?
— Ты прекрасно знаешь, что дело не в том, кто, кому и как поклонялся.
Познавший Тьму вздохнул.
— Да. Дело не в этом, вернее, не только в этом.
— Именно. А теперь скажи, далеко ещё до твоих учеников?
— Учеников… — с горечью повторил Хедин.
— Позволь мне так называть их. Они сами считают себя таковыми — и пускай, по-моему.
— Уже совсем скоро. Два поворота.
Мимо проходила пара, гном и гнома, оба наряженные, борода у кавалера аккуратно заплетена в косицы, у дамы в волосах красовались алые, изумрудные и янтарные ленты.
— Аэтерос, — они разом остановились, поклонились, прижимая раскрытые правые ладони к груди, где сердце. — Аэтера Сигрлинн…
— Спасибо, друзья, — Хедин кивнул в ответ. Сигрлинн тоже приложила к груди руку. — Совет вам да любовь.
— У вас свадьба? — оживилась волшебница.
— Именно так, Старшая, — гнома слегка склонила голову.
— Э, хм, гхм… — гном-жених вдруг покраснел. — Не согласится ли великая
— Почту за честь, — улыбнулась Сигрлинн. — Когда и где торжество? И хватит ли вашего знаменитого гномояду?
— О-о! — познания Сигрлинн, похоже, поразили и жениха, и невесту в самое сердце. — Аэтера не только прекрасна и добра, она ещё и воистину понимает Подгорное племя! Увы, увы, светлые эльфы заявили, что не могут явиться, если гномояд будет подан. Якобы это оскорбляет их чувства истинных виноделов.
— А потому — мы потом ещё и без них, своим кругом сойдёмся, — подмигнула невеста.
— Празднество же будет завтра ввечеру, на Гномьей площади, прекрасная аэтера.
— Другим брачующимся завидно станет, — заметил Хедин, когда по уши счастливая пара гномов скрылась за поворотом. — Они все мне как дети, но…
— Понимаю, нельзя никого выделять, — вздохнула Сигрлинн. — Но мне так захотелось! Видеть чьё-то счастье — потому что я сама счастлива. И учусь… делиться, наверное. Так что буду ходить. И к этим, и к другим…
За двумя поворотами открылась обширная долина, наискось пересечённая голубой рекой. На берегах, подле покрытых зеленью скал, где на каждом уступе и в каждой трещине исхитрились укорениться диковинные цветы, притаился городок, самый причудливый, какой, наверное, кому-либо доводилось видеть во всём Упорядоченном. Едва ли где-то ещё мирно жили бок о бок, хоть и выстраивая свои собственные кварталы, светлые и тёмные эльфы, гномы, люди, половинчики, орки, гоблины, гарпии-адаты и другие существа, в разное время примкнувшие к «армии Хедина».
Дома, домики и домишки утопали в цветах, зелень вообще царила повсюду. Несмотря на скопище людей и не-людей, нигде ни вытоптанного пятна, ни поломанных веток.
Красная черепица крыш соседствовала с тёмным тёсом. Чисто выбеленные стены — со сложенными из дикого камня. Жилища светлых эльфов и вовсе было почти не разглядеть — всё покрывали разросшиеся до гигантских размеров цветы. Здесь не разило нечистотами, не курились зловонные дымы алхимических печей — все словно договорились не допускать в здешние места ничего, могущего оскорбить красоту Обетованного.
— Пришлось постараться, — ответил Хедин на незаданный вопрос спутницы. — Но, знаешь… наверное, на мой зов всё-таки отвечали те, кому по душе нетронутая красота. Взять тех же гномов. Леса они нельзя сказать, что не любят, но не по сердцу они им. Ухаживать, как эльфы, не станут. Нужно дерево — срубят, мешает — тоже. А уж дым кузницы истинному гному куда приятнее всех на свете цветочных ароматов. Здесь же — смотри, как получилось. И я их не заставлял.
— Ты вообще никого не заставляешь, — засмеялась Сигрлинн. — Просто собираешь лучших и подаешь им правильный пример. Эх, эх, ну почему всё Упорядоченное не может сделаться таким?