Гибель дракона
Шрифт:
Шел мелкий, надоедливый дождь. Раскрыв зонтик, Римота торопливо шлепал по лужам: он очень спешил домой. С завода Сумитомо отпускали раз в неделю на полдня отнести семье жалованье. Какое там жалованье! Гроши... Его догнал слесарь, наладчик станков. После обычных вопросов вежливости Ираки-сан, так звали его все, хотя он был совсем молодой, заговорил о вещах, которые давно интересовали Римоту.
— Тяжело тебе, товарищ? — спросил Ираки-сан и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Мы видим. Но ты парень с головой. Давай поговорим откровенно. Вот сегодня мастер много говорил о России.
Как можно было не верить мастеру? Он же был в России и сам видел, что там голод, там едят детей. Там ненавидят японцев. Но в голосе Ираки-сана, когда он говорил о мастере, была насмешка.
— Там заводы и земля в руках простого народа, — стал объяснять он. — Таких, как мы с тобой, — Ираки-сан сказал это тепло и задушевно, но почему ему надо верить больше, чем мастеру? — Они сами устанавливают законы. Там нет богачей, нет таких собак, как наш мастер.
Это была первая встреча Хейсо Римоты с правдой о другом мире, с правдой, которая — теперь-то он в этом уверен — в конце концов восторжествует во всем мире. Через год он стал коммунистом.
Типография газеты «Асахи». Сюда он пришел уже с заданием партии добыть шрифт. Борьба требовала оружия, а оружием было печатное слово правды.
Ираки-сана расстреляли как врага императора. Добрались и до Хейсо Римоты. Его выслали в Манчжоу-Го, в солдаты. Но в типографии остались пятеро. Пять коммунистов — одна из многих ячеек партии.
— Я пришел бороться. Кто утром познал истину, тому вечером не страшно умереть. Мне далеко до вечера, я хочу увидеть победу коммунизма — и тут, в Маньчжурии, и у себя, на прекрасных островах Ямато. Я знаю: тому, что рассказывают, верь наполовину. Но я рассказал правду. Надеюсь, поверите. Потому что пока есть жизнь, жива и надежда.
— А как солдаты? — неожиданно спросил человек с перевязанной рукой. — Полны духа самураев и верят в божественность императора? Все так, как и было три года назад?
Римота усмехнулся. Он вспомнил задушевные разговоры, во время которых потихоньку бросал семена правды.
— Многие, как слепой, что вдруг палку потерял. Чуть-чуть отрезвила война России с Германией. Хоть немногое, но мы знаем о поражении немцев под Москвой. Мы знаем, что у нас сорвалось несколько сроков наступления на Россию. Люди все больше думают: зачем нам чужие земли, если мы завоевали так много, а дома по-прежнему нечего есть и наши дети умирают с голоду?
— Та-а-ак... — неопределенно протянул Чы Де-эне. — Увести! — кивнул он на стоявшего посреди землянки Римоту.
...Пока Римота ел, забыв обо всем, кроме голода и усталости, в землянке командира шел разговор о нем.
— Человек пришел с чистой душой, — убежденно сказал комиссар отряда Шин Чи-бао. — Нужно принять. Проверить.
Командира отряда Сан Фу-чина мучила раненая рука. Он, шагая по землянке, проговорил:
— В жизни столько путей, сколько в степи трав. Я ему верю, но... осторожность — наша безопасность. Чы Де-эне! Пошли в штаб соединения. Пусть проверят.
— Товарищ Шин! — Чы Де-эне остановился в дверях. — Надо спасать Вана! Если я с пятью бойцами нападу на...
— Вас перестреляют! — перебил его командир. —
— Ночью! — страстно заговорил Чы Де-эне. — В дождь! Мы свалим столб! Свет потухнет! Гранаты! Японцы убегут. Они же трусы...
— Ночью? — переспросил Шин Чи-бао. — Это хорошо... ночью. Паника — это хорошо. А вот когда будет дождь? Что ж, можно подождать дождя. Да. Но там голые сопки — и все. Посты японские на вышках. Далеко видно.
— А мы… — Чы Де-эне задохнулся. — Мы, как змеи, проползем!
Сан Фу-чин, крякнув, повернулся на топчане и сердито взглянул на возбужденное лицо юноши. «Мальчишка! — без осуждения, даже с нежностью подумал он. — Горячий. Сердечный!». У Сан Фу-чина никого не осталось, кроме партизан, — никого ближе. Всех родных... всех, даже сына, — младенец еще не начал ходить — расстреляли японцы.
— Ты хороший друг, — медленно заговорил Шин Чи-бао, — верю, отдашь за друга жизнь и не дрогнешь. Веришь в себя, в свои силы. А вот другу не веришь — нехорошо, — Чы Де-эне вздрогнул. — Не веришь! — жестко повторил Шин Чи-бао. — Я тоже думаю о нем. О Ване. Но верю в его силу. В его ум. Верь и ты. Он — боец.
Чы Де-эне, опустив голову, пошел к двери, уже с порога сказал:
— А если мне завербоваться на эти жертвенные работы? Вдвоем бежать легче? Да?
Сан Фу-чин не выдержал:
— Будет нужно — пойдешь! А сейчас выполняй приказание. Запрещаю говорить! Иди!
Когда за Чы Де-эне захлопнулась дверь, комиссар рассмеялся, глядя на командира.
— Горячая голова!.. Хороший он, наш Чы.
...Через неделю Римота был уже полноправным бойцом отряда Сан Фу-чина, входившего в состав партизанского соединения «Хинган». Друзьями простились они с Чы Де-эне, когда тот с группой партизан уходил на разведку подступов к станции Бухэду. Римота провожал их до перевала, до последней партизанской заставы.
— Вот и конец твоего пути, товарищ, — Чы Де-эне остановился, положил руку на плечо Римоты. — А мой путь только начинается, — он задумчиво смотрел в синеющую даль.
— Мой путь начался давно, друг, — ответил Римота, — и до конца еще далеко! — он улыбнулся чуть смущенно и закончил: — Вернешься, в следующий раз обязательно пойдем вместе!
Чы Де-эне улыбнулся.
— Конечно, вернусь, — он немного помолчал, вслушиваясь в глухой шум тайги. — Но если...
— Ветер смерти часа не назначает. Ты прав.
— Я ничего не скажу, товарищ. Даже имени. А так много хотелось бы сделать! — неожиданно вырвалось у него. — Прощай. Мир вечен, а жизнь коротка, нужно спешить... — и почти бегом двинулся вниз по склону, догоняя ушедших вперед разведчиков.
Римота стоял, прислонившись к толстому стволу сосны, и думал. Думал о жизни, которая бежит быстрее, чем ветер. Думал о борьбе, которая предстояла ему, — на всю жизнь.
— Он смелый, наш Чы, — Римота не слышал, как к нему подошел боец заставы. — Храбрый. Его боится смерть, — говорил боец убежденно. — Большой командир будет. Ты его еще не знаешь, а я ходил с ним под Цицикар. Мы тогда вывезли два грузовика с оружием. Чы переоделся в форму офицера-японца... ох, и боялся же я тогда! А он... улыбался.