Гибель и возрождение
Шрифт:
Флавия засмеялась.
— Видел бы ты свое лицо.
Он фыркнул.
— Вероятно, нам нужно сходить осмотреть эту дверь. Хотя столько времени прошло… Как ты думаешь?
Она кивнула:
— Я думаю, она уже стерла все отпечатки.
— Наверняка. Но прежде всего нам нужно выяснить, кто открыл дверь.
ГЛАВА 7
Лекция — до идиотизма беглое перечисление самых выдающихся произведений, созданных в семнадцатом веке по заказу церкви, — прошла довольно сносно. В начале лекции аудитория
— Чего? — спросил Аргайл.
— …для утренней лекции, — прозвучал ответ. — Эти ребята не любят рано вставать. Поскольку они — или их родители — заплатили за обучение огромные деньги, они считают, что мы должны подстраивать расписание под них. Точно так же они думают, что ученая степень находится в прямо пропорциональной зависимости от размера платы. И еще, — продолжил этот кладезь премудрости. — Вы показываете им мало слайдов. Рискуете, коллега… Они любят смотреть картинки. Когда вы не показываете им картинки, они не знают, чем заняться. Им приходится слушать и думать. И ваша манера ведения лекций… Дорогой мой, вам не кажется, что вы избрали слишком авторитарный стиль? Вы не пробовали проводить занятие в интерактивном режиме?
— Как это?
— Отмените иерархию. Пусть они учат сами себя.
— Но они ничего не знают, — возразил Аргайл. — Как они могут себя учить, если они даже не знают, с чего начать?
— Вот тут вы попали в ТОЧКУ. НО эта проблема легко разрешима. Просто нужно объединить знания и творчество. Подталкивайте их к самовыражению. Вы же не даете им себя проявить, нагружая огромным количеством бесполезной информации.
— Бесполезной?! — возмутился Аргайл.
Декан вздохнул:
— Боюсь, что так. И не смотрите на меня с таким ужасом — не я это придумал.
— Но ведь я не обязан следовать вашему совету? — спросил еще более встревоженный Аргайл.
— Конечно, конечно. Возможно, я немного утрировал — забавно было увидеть вашу реакцию, — но все же примите мои слова во внимание. Может, пообедаем вместе?
Просто удивительно, как сближает порой случайная беседа. До этого момента на факультете практически не замечали существования Аргайла, но стоило ему пожаловаться на отток слушателей, как его тут же признали своим.
— Спасибо, я бы с удовольствием, но мне нужно вернуться в Сан-Джованни.
— Ха, да вы смельчак. Слышали, там сейчас работает Менцис?
— Да, слышал.
— Наш Аль Капоне от реставрации. Будьте с ним осторожны. В утренней газете о нем вышла ужасно забавная статья…
— Я видел ее.
— Ну и как? Господи, как же я хохотал. Интересно, кто автор? Вы заметили, что статья анонимная?
— Да.
— На вашем месте я постарался бы не попадаться ему на глаза. И лично я не рискнул бы рассказывать журналистам о Менцисе. Вы слышали, что он учинил на ежегодной гулянке реставраторов в Торонто? Четыре года назад?
— По-моему, нет, — неуверенно ответил Аргайл.
— Буркхардт
— Прямо на конференции?
— Не в самом зале заседаний, нет, хотя это было бы забавно. Позже, в баре. Говорят, его выходка украсила вечер. Зрелище было великолепным; я страшно жалею, что пропустил представление. Но до чего свирепы эти реставраторы — горло перережут! На днях они снова схватились, но, увы, обошлось без драки.
— О-о?
— Буркхардт начал опять критиковать его методы, и Менцис просто вышвырнул его вон. Занятно, верно? Он сам рассказал мне об этом за ужином.
— Кто рассказал? — не понял Аргайл.
— Буркхардт.
— А кто это?
— Буркхардт? Ну что вы… Буркхардт.
Аргайл покачал головой.
— А мне говорили, вы раньше торговали картинами. Питер Буркхардт. Неужели не слышали о галерее Буркхардта?
— Ах, этот Буркхардт, — пробормотал Аргайл.
Он рассказал об этом Флавии за тарелкой супа минестроне, когда они отправились вместе пообедать. — Кто? Аргайл с упреком посмотрел на нее.
— Я думал, ты держишь руку на пульсе. Питер Буркхардт. Крупнейший специалист по иконам. Законодатель цен в этом секторе. Какую цену он назовет, столько икона и будет стоить на рынке.
— Ты с ним знаком?
— Только заочно. И слава Богу. Он зол, как овчарка. Француз.
— И где он живет?
— В Париже. Держит галерею на Фобур-Сен-Оноре уже несколько десятилетий.
— А сейчас он находится в Риме?
— Видимо, да. У него была стычка с Менцисом. Однажды у них вышел спор — кажется, из-за жидкости для смывания краски, — и они до сих пор не могут помириться.
Флавия съела несколько ложек супа, обдумывая услышанное.
— Значит, у нас есть специалист по иконам, который день назад точно был в Риме. Орден принимает решение не продавать икону, и ее тут же похищают. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Пора переключить внимание с Караваджо на православные иконы. И спросить Менциса, почему он ничего не сказал о Буркхардте. Проверь багаж Буркхардта. Только учти: у него отличная репутация, которой он не станет рисковать. Я допускаю, что он мог посмотреть сквозь пальцы на сомнительное происхождение иконы; в принципе все иконы попадают в руки дельцов не совсем честным путем. Но чтобы он сам пошел на кражу…
Флавия задумчиво кивнула.
— Интересно, он знает Мэри Верней?
— Ты думаешь, он хотел купить икону и, выяснив, что она не продается, воспользовался услугами миссис Верней?
— Ну, как вариант.
— Но ты, кажется, сказала, что им не поступало предложений продать «Мадонну»?
— Да, к сожалению. И все-таки я попытаюсь разыскать этого человека. Ты дал мне наводку. Спасибо.
— Рад был помочь. Я не люблю, когда ты грустишь. А в монастыре есть прогресс?