Гибель Марса
Шрифт:
– - Ха-а-а... Здорово!
Тогда я поднялся, высунул ствол странного агрегата в окно, закрыл глаза, чтобы меня не качало, как травку, и не отрывал палец от гашетки до тех пор, пока агрегат не перестал дергаться. Собственно, стрелял я секунд пять, не больше. По крайне мере, мне так показалось. Наступила гробовая тишина. Взрывалось только в отдалении. Если до этого в подвал каждую секунду влетало по пуле, а то и две, то теперь можно было спокойно осмотреться. Похоже, я смел Петропавловский собор, а от Ботного домина остались одни воспоминания. Трудно было разглядеть, что стало
– - Вот это оружие!
– удивился я, восхищенно разглядывая агрегат.
– Почище ах-пучей!
– - Это нибелунши, -- уверенно сказал, оглядываясь, пожарник.
– - Что-что?
– удивился я.
– - Оружие гвардейцев черных ангелов.
– - Откуда ты знаешь?
– спросил я, массируя ухо, в котором противно звенело.
– - А ты посмотри, для каких оно здоровяков.
И действительно -- мне было крайне неудобно стрелять из нибелунши. Казалось, оно предназначалось для гигантов. Расстояние между прикладом и гашеткой было настолько большим, что я с трудом дотянулся до ее. Правда, при той мощности, которой обладали нибелунши, прицельной стрельбы и не требовалось. Но и отдача была приличной. Только теперь я почувствовал, что почти вывернул себе плечо.
– - Ладно, пора сваливать, -- скомандовал пожарник, снимая с подоконника пулемет.
– - Давай поищем аккумулятор к этой штуке, -- предложил я.
Мы стали рыться в ящиках, но обнаруживали лишь штурмовые автоматы и комплектующие к ним.
Вдруг раздался низкий, свистящий звук. Мы выглянули в окно. Над крышами Петровской куртины завис "джива" -- боевой аэромобиль каменов. У него был острый, скошенный нос, из-за чего его прозвали аистом, треугольные крылья и подвески с оружием.
– - Полундра!
– - крикнул я и выскочил в коридор.
Через мгновение следом выскочил пожарник, и мы в два прыжка вознеслись на первый этаж. Нас спасло то, что мы побежали не через Васильевскую куртину, то есть не по прямой, тем самым не попав под разрывы, а свернули на Зотов бастион. И уже было спрятались за его правое крыло, где в сторону города смотрели копии древних пушек из пластмассы, как сзади стали рваться ракеты. "Джива" срубил монетный двор под основание. Разрывы ракет сливались в одно протяжное: "Бух-х-х..." Я даже не успевал их считать. Затем взорвался оружейный склад. Через наши головы в Неву-Москву-реку дождем посыпались куски "древних" стен и тонны земли. Мы вовремя скатились по узкому входу в капонир, который вмиг завалило так, что через амбразуры внутрь насыпалась земля.
В течение минуты Петропавловскую крепость трясло и качало. Стены и перекрытие капонира подозрительно трещали. На голову сыпался песок.
Пожарник философски произнес, очищая уши:
– - Капец...
– - и обреченно присел.
Но перекрытие выдержало. Землетрясение прекратилось. Пожарник в ожидании улыбнулся -- больше не качало и не трясло. Мы прислушались. "Джива" не гудел, только где-то в отдалении, похоже, за рекой слышались глухие выстрелы.
– - Если это вся война, -- сказал
Я развел руками. Оказалось, что все это время я тащил с тобой ненужный теперь нибелунши.
– - Черт!
– я бросил его в сердцах на землю.
– - Не спеши, -- сказал пожарник, поднимая нибелунши.
– Похоже, эта штука от него, -- и, порывшись в карманах, достал обойму.
– - В последний момент нашел.
– - Точно!
– - обрадовался я.
Он перезарядил нибелунши. В глубине его что-то щелкнуло, а справа на кожухе появился контрольный огонек.
– - Слушай, ты ведь не пожарник, -- сказал я.
– - Не пожарник, -- хитро признался он.
– - А кто?
– спросил я.
Пожарник поморщился:
– - Не положено говорить, но теперь уже все равно.
– - Ну да...
– - облегчил я его душу, не понимая, куда он клонит.
– - Спецслужба.
– - Метаполиция?
– спросил я.
– - В общем, да, -- нехотя признался он.
По выражению его лица я понял, что он врет. Его, наверное, учили врать всегда и везде. Недаром в нем чувствовался изъян, как червоточина в яблоке.
– - По мою душу пришел?
– - Мне поручено тебя задержать, -- признался он так, словно ему было страшно неудобно, и инстинктивно повел стволом нибелунши в мою сторону, хотя применять это оружие, как и бластер БК, в замкнутом пространстве было смерти подобно.
– - Когда?
– спросил я, понимая на уровне подкорки, что влип.
– - Нет, нет... совершенно случайно, -- он показал на ухо. И я понял, что у него там приемопередатчик типа "ракушки".
– Еще в там... в доме. На тебя и собаку пришла наводка.
– - Понятно, -- сказал я.
– - Новости какие-нибудь есть?
– - Н-н-н...
– - покачал он головой, улыбаясь безоблачно, как младенец.
– Как только мы попали на баржу, передачи прекратились.
– - Плохо дело, -- вздохнул я.
– Думаешь, центр взяли?
Мне даже не хотелось думать, что захвачен Кремль и командные пункты по всей стране.
– - Черт его знает, -- отозвался пожарник.
– Кстати, меня зовут Виктором Ханыковым.
Я тоже представился. Мы разговорились мирно -- как молочные братья. У нас даже оказались общие знакомые - например, начальник информационной службы полиции.
– - А мне сказали, что ты опасен, -- расчувствовался Виктор Ханыков.
– - Ха-ха...
– - коротко рассмеялся я.
– Если бы все были такими опасными...
– - Это точно, -- согласился Виктор Ханыков.
– Но пора выбираться.
Мы попытались было откопать вход к капонир, но, когда наткнулись на зубцы, которые были выворочены из парапета Зотова бастиона, то поняли, что копать надо в другом месте. К счастью, часть энергии взрыва пришлась вдоль правой стороны капонира, и амбразуры были засыпаны лишь отчасти. Минут через десять мы увидели свет, а еще через пять сидели с Виктором Ханыковым на бастионе, вытряхивая землю из волос, и смотрели на крепость, от которой почти ничего не осталось, кроме Екатерининской куртины и бастиона Головкина - гуляй не хочу.