Гибель советской империи
Шрифт:
В этом документе отмечается: «…Органы МВД занимают такое место в системе госуд.[арственного] аппарата, где имеется наиб[ольшая] возможность злоупотребить властью. Задача состоит в том, чтобы не допустить злоупотребл[ения] властью…» Пункт 2. «Пост Мин[истра] вн[утренних] дел у т. Берии – он с этого поста контр[олирует] партию и пр[авительство]. Это чревато большими опасностями, если вовремя, теперь же, не поправить». Перед пунктом 5 стоит знак вопроса. «5. Как исправить:
а) МВД – пост дать другому Кр[углов] + ЦК Управление охр[аны] – ЦК. С утра до вечера шагу не шаг[нешь] без контроля! Наша охрана – у каждого в отд[ельности], тому, кого охр[аняют] (без доносов). Мы при т. Сталине недов[ольны]. Орг[анизация]
Ну а если обобщить имеющиеся факты, то картина складывается следующая. Заговор подготовил не Берия, а Хрущев. Его сообщником был, очевидно, Микоян. А силовой опорой стал давний товарищ Никиты Сергеевича, командующий Московским округом ПВО генерал-полковник Москаленко, который привлек и своего приятеля генерала Батицкого, служившего в штабе ВВС и чем-то обиженного Берией. Помощником стал и заместитель Лаврентия Павловича Серов. Пользуясь отъездом Берии в Берлин, Хрущев стал распространять среди членов Президиума клевету, что он готовит заговор, арест правительства и захват власти. Ссылался на чьи-то сигналы, поступившие к нему. Очень весомым козырем стал и сбор Берией данных наблюдения и прослушивания на партийных руководителей. Это возмутило всех – у многих имелись какие-то грешки, способные испортить их репутацию (а личная охрана о них, конечно, знала, от нее не слишком таились, привыкли).
Маленков, судя по всему, в заговор не поверил. В проекте протокола об этом нет ни слова. Он предполагал лишь заслушать Берию по поводу сбора компромата и, если обвинения подтвердятся, перевести на должность министра нефтяной промышленности. Если подтвердятся. Об этом говорит и знак вопроса, и дописанное слово «потом». Обезопаситься на будущее – переподчинить личную охрану самим персонам, которых она оберегает. Но Хрущев пишет, что убедил Молотова, Булганина (министра обороны): Берия опасен, и, прежде чем разбираться с ним, надо его «задержать» [131]. Приписал и Маленкова, хотя в данном случае опять солгал.
Еще за день, 25 июня, была сформирована вооруженная группа из 30 офицеров штаба ПВО под командованием Батицкого [132]. А 26 июня Берию, только что прилетевшего из Германии, перед тем как ехать в Кремль, заманили под каким-то предлогом в штаб ПВО. Это было нетрудно. Как раз в это время шло оснащение ПВО зенитными ракетами, строительство и сдача ракетных комплексов, за что тоже отвечал Берия. Но здесь он был убит. Его охрану арестовали. Непосредственными убийцами, скорее всего, были Батицкий и Москаленко, которые потом, спустя полгода, якобы и расстреливали его.
А в Кремль, где собирался Президиум ЦК, передали через Хрущева заранее согласованную ложь. Какие-то проявившиеся «доказательства», что заговор существует. А Берия оказал сопротивление при попытке его задержать, и был убит. Маленков и другие члены правительства, кто сомневался в его виновности, были поставлены перед фактом. И перед выбором. Начать расследование убийства – или принять версию Хрущева и его предложения (скорее всего, поддержанные Микояном, Молотовым, Булганиным). Объявить Берию не убитым, а арестованным.
Выбор очень хитрый. Лаврентий Павлович был мертв. Все равно не воскресишь. Известие об убийстве первого заместителя председателя Совета министров могло вызвать потрясения. Раскол в правительстве, которое после Сталина еще чувствовало себя очень неуверенно, подрыв доверия, слухи о борьбе за власть. Чтобы легче было соблазниться, открывалась возможность самооправдания – ведь будет следствие. Если выявит ошибку, будет не поздно наказать виновных. Скорее всего, был и страх. После того, что случилось, Маленков имел все основания опасаться и за собственную жизнь. Он поддался.
Следствие, точнее фабрикацию дела о заговоре, Хрущев целиком подмял под себя. Сразу же был отстранен от должности Генеральный прокурор СССР Сафонов – на его место Никита Сергеевич перевел с Украины своего старого протеже Руденко. Был арестован начальник правительственной охраны генерал Кузьмичев. На этот пост назначили еще одного протеже Хрущева, Лунева. А командующего Московским военным округом генерала Артемьева (которому подчинялась и гауптвахта, где якобы содержался Берия) срочно отправили на учения в Смоленскую область и вдогон послали телеграмму о снятии с должности. Его место занял Москаленко.
В МВД об «аресте» их министра узнали только 27 июня. Оба заместителя Берии, Круглов и Серов, поехали на гауптвахту, допрашивать «арестованного». Но Москаленко в грубой форме отказался допустить их к вчерашнему начальнику. Вместе поехали к Хрущеву. Нашли его и других партийных руководителей в театре, на премьере оперы «Декабристы» (как раз здесь, по версии Никиты Сергеевича, Берия намеревался арестовать правительство). Круглову и Серову доходчиво объяснили, что действия Москаленко правильные, а «следствие будет вести вновь назначенный Генеральный прокурор т. Р. А. Руденко в присутствии т. Москаленко». Двум заместителям министра осталось взять под козырек и уйти, а Москаленко было предложено выпить рюмку вина «за хорошую, успешную и чистую работу» [17, с. 257–258].
Руденко принялся «копать» в заданном ему направлении. Вызывал к себе помощников Берии, требовал написать показания о «заговоре» под угрозой ареста. Кто-то писал. Командующий внутренними войсками МВД генерал армии Масленников, Герой Советского Союза, отказался от клеветы и застрелился [165, с. 432–433]. Генерал Судоплатов писать ложь тоже не стал, был арестован. Умело симулировал сумасшествие, что позволило ему остаться в живых (4 года провел в тюремных психушках и еще 11 лет в тюрьме).
А бывшего помощника Берии и бывшего министра МГБ Меркулова пригласил к себе сам Хрущев. Говорил ласково, что ему-то бояться нечего, но он хорошо знал Лаврентия Павловича, мог бы подробно написать про него [17, с. 280]. Меркулов согласился, но «не понял». В своих воспоминаниях изложил только хорошее. Его объявили соучастником Берии и взяли под стражу. Бывший секретарь Сталина Поскребышев оказался более понятливым. Писал, что Берия принижал партию, да и пропавшие секретные документы у него, Поскребышева, украл Берия. Он угадал. Документы «нашлись». Поскребышев остался членом ЦК.
Но одних арестовывали, а других освобождали. И первым, кто стараниями Хрущева вышел из тюрьмы, стал генерал МГБ Огольцов. Заместитель Абакумова и Игнатьева, заведовавший лабораторией ядов [107, с. 263]. Освободили и лечащего врача Сталина, арестованного Берией.
Со 2 по 7 июля прошел пленум ЦК. Дирижировал Хрущев. Сообщение, что Лаврентий Павлович собирал данные на весь партийный актив, стало для членов ЦК таким же возмутительным, как для членов Президиума. Тут уж легко прокатила информация о подготовке переворота. Берия был заочно обвинен в «преступном посягательстве на партийное руководство обществом», в «планах реставрации капитализма», даже объявлен «английским шпионом». Подобная атмосфера позволила Никите Сергеевичу сделать еще один ход. Под предлогом «разоблаченного заговора» было принято постановление «укрепить партийное руководство во всех звеньях партии и государственного аппарата». Таким образом была окончательно перечеркнута линия Сталина на перенос центра власти в правительство. Партия снова утверждалась выше. А Хрущев, соответственно, обходил Маленкова.