Гибель Урании
Шрифт:
При выходе из Арктики в районе моря Баффина космический вездеход сбросил еще несколько контейнеров, которые, судя по высокой степени радиоактивности, были опустевшими камерами для ядерного топлива, поднялся в воздух и с небольшой скоростью полетел низко над землей в южном направлении.
В это время уже было закончен физико-химический анализ обломков оболочки космической ракеты. Результат исследования был ошеломляющим: оказалось, что металл, из которого она сделана, не что иное, как сталь. Но эта космическая сталь была такая легкая, что свободно плавала в воде, а твердостью
Плывет над Землей странная машина с огромными, похожими на совиные, «глазами», с прижатыми к корпусу многочисленными причудливыми «конечностями». Плывет, словно легкое перышко, не издавая ни звука, иногда снижаясь, ползает по улицам, заглядывает в дома, подхватывает какую-нибудь из машин и снова взмывает в заоблачные выси. А оттуда потом сыпался дождь деталей: чудовище разбирало захваченный аппарат до мельчайшего винтика и все выбрасывала прочь. Наверное, так космонавты изучали земную технику.
Через пригород Нью-Йорка, остров Гаити, Карибское море, Колумбию — таков был путь этой постройки, которая по праву заслужила название вездехода. Людей она не трогала.
Продвигаясь строго на юг, вездеход пролетел над Америкой, и двадцать второго января, в десять часов утра по нью-йоркскому времени, приземлился точно на Южном полюсе.
И вновь в направлении созвездия Орла полетела крошечная ракета-почтальон, сопровождаемая радиоизлучением вездехода. Двадцать пятого января после полудня машина поднялась в воздух и двинулась на север, к Азии. Это означало, что гости из другой звездной системы решили совершить путешествие вокруг света через оба полюса.
Надо отдать должное ученым Земли: уже не один из них выступил с предположением, что самоходное «чудовище» — всего лишь очень сложный кибернетический аппарат, автоматическая установка, в которой нет ни одного живого существа. Большинство ученых разделяло это мнение, но широкие массы все еще надеялись увидеть обитателей другой планеты, а летчик Тертышный упорно уверял, что вокруг света путешествует вместе с космическими гостями и его напарник Павел Седых.
Так вот, Тертышный не ошибался. Павел Седых путешествовал в вездеходе уже более двадцати дней. Но он даже не подозревал, что посетил оба полюса Земли и теперь находился за семнадцать тысяч километров от того места, где был захвачен в плен.
Юноша спал. Видимо, сон смотрящего после определенного количества сеансов биофильма был запрограммирован конструкторами электронного мозга сооружения. И действительно, никакая нервная система не способна выдержать такие перегрузки без перерыва на отдых.
Проснувшись, юноша сразу же нажал на кнопку биоскопа: его беспокоила судьба Тесси.
В тот же миг засветился экран, и на него вдруг стал «наползать» металлический агрегат, почти такой же, как тот, что вытащил Павла из кабины вертолета в лесу вблизи Северска.
Юноша
«Чудовище» двигалось все вперед и вперед… Вот оно угрожающе подняло огромную клешню…
И в этот момент раздался незнакомый голос:
— «Малютка», ты с ума сошла?!. Не узнаешь?!
Машина, будто поняв свою вину, вдруг опустила клешню, прижалась к почве и поползла прочь.
Только теперь стало видно, что это машина небольшая — всего с пять человеческих ростов длиной.
Перед самодвигающейся кибернетической машиной на заснеженной поляне посреди леса стояли два чрезвычайно похожих друг на друга мужчины: конструктор Института автоматики Союза Коммунистических Государств инженер Дэйв и его брат Рум — пилот надстратосферной авиации.
Братья встретились два часа назад, впервые за много месяцев, но, кроме официальных слов, до сих пор не сказали друг другу еще ничего. Казалось, будто эта встреча их не радует. Почти так оно и было на самом деле.
Братья были близнецы, очень похожие друг на друга. Их иногда путали даже родственники. И если в детстве эта странная схожесть радовала близнецов, потому что они попадали в комические ситуации, то позднее она стала для них обременительной.
Каждый человек, достигнув определенного возраста, стремится иметь свою индивидуальность и не хочет быть чьей-то точной копией. Это стремление привело к тому, что братья, которые очень любили друг друга, по молчаливому взаимному согласию решили разойтись в разные стороны. Они по-разному одевались, встречались с разными людьми, пытались прививать себе разные привычки, но все это не помогало. Их все равно путали. Нелепость такого положения раздражала близнецов, будило глухую взаимную неприязнь.
После окончания средней школы оба брата получили неожиданное предложение: поехать учиться в Монию во Всепирейский институт высших знаний.
Честно говоря, ни Рума, ни Дэйва не привлекала перспектива поездки в чужой, враждебный мир. Но они понимали: надо! Мония обособлялась все больше. Разрушались последние культурные и экономические связи. Не воспользоваться предоставленной возможностью воочию увидеть достижения монийской науки и техники, ознакомиться с жизнью монийцев — преступление!
Как трудно было им, людям нового коммунистического мира, в том Институте высших знаний! Нет, они не были последними в учебе — наоборот, сразу же вырвались из безликой массы зеленых первокурсников, и уже на втором семестре начали сдавать экзамены за старшие курсы. Их угнетал сам дух разнузданного цинизма, царивший в институте, раздражало стремление каждого из монийских студентов любой ценой сделать карьеру. Конечно, там были и честные, но они в основном держались обособленно. Словом, близнецы не нашли друзей в Дайлерстоуне. Может быть, так продолжалось бы до конца их пребывания в Монии, если бы не встретилась на их пути девушка — студентка-первокурсница.