Гибель великого города
Шрифт:
Когда певец умолк, Манибандх торжественно заговорил:
— Почтенные горожане! Мы должны сердечно приветствовать гостей Мохенджо-Даро! Пусть их священная песня звучит в нашем великом городе! Слушая эту песню, я представлял себе тысячеголосый хор, возводящий величественный храм нашего духа. Такова сила их искусства! Добро пожаловать, наши гости!
Певец открыл глаза.
— Добро пожаловать, дорогой гость! Приглашаем вас совершить омовение! — обратился к нему Манибандх, по-прежнему не сводя глаз с
Виллибхиттур, улыбнувшись, ответил:
— Смеем ли мы равняться с почтенными господами, высокочтимый купец?
— В великом городе все равны! — возразил Манибандх и указал на толпу. — У всех, кроме рабов, равные права.
Лицо Амен-Ра искривилось. Эти слова пришлись ему не по душе. Он чувствовал себя куда лучше при таком жестоком правителе, как фараон. Египетский купец видел в равенстве людей оскорбление всего святого — богатства, знатности, закона, религии. Как смеет какой-то жалкий бедняк иметь одинаковые с ним права!
— Теперь, красавица, тебе следует потанцевать и воде, — пошутил Манибандх, обращаясь к Вени. — Горожанам хочется видеть тебя среди красавиц Мохенджо-Даро. Смотри, как горят их глаза!
Вени, незаметно окинув взглядом могучую фигуру Манибандха, ответила:
— Но высокочтимый старец уверял, что нам, чужеземцам, запрещено купаться в бассейне…
— О ком ты говоришь, красавица? — в изумлении спросил Манибандх.
— О высокочтимом Вишваджите!
Раздался невообразимый хохот. Какой-то юноша, давясь от смеха, проговорил:
— Вот так вельможа! Он и фараона египетского сочтет за своего раба!
Толпа вновь захохотала. Виллибхиттур посмотрел вокруг и сказал:
— Я буду петь на берегу, а вы наслаждайтесь купаньем. Я слишком устал для развлечений…
— Можем ли мы чем-нибудь услужить нашему гостю? — любезно осведомился Манибандх.
— Благодарю, высокочтимый! Мне ничего не надо!
Но Манибандх уже кричал:
— Эй, Апап! Вина для великого поэта!
Апап бросился исполнять приказание.
— Деви! — обратился Манибандх к танцовщице. — Ты словно лотос, привлекающий пчел! Своей песней ты победила наши сердца. Пригласите ее к себе! — крикнул он женщинам.
— Иди к нам, красавица, — раздалось множество голосов.
Танцовщица кинулась в воду, с плеском принявшую ее в свои объятия.
— Эй, жители Мохенджо-Даро! — кричал из воды Манибандх. — Эта дочь дравидской страны — самая заветная песнь наших сердец! Она — венец нашей славы!
Помахивая рукой в знак приветствия, Вени говорила:
— Низкий поклон всем вам!
— Слава нашему Манибандху! — воскликнул один из юношей. — Он принес веселье в Мохенджо-Даро!
Виллибхиттур наблюдал, как поплыли к противоположному концу бассейна Вени и Манибандх. Танцовщица, устав, легла на спину, а Манибандх медленно плавал возле нее. Вышел
Вдруг кто-то коснулся плеча поэта и спросил:
— Юноша! Здесь ли высокочтимый Манибандх?
Виллибхиттур обернулся. Перед ним стояла красивая девушка-египтянка.
— Хэка! — позвали девушку.
— Я сейчас все узнаю, госпожа! — ответила она. — Что же ты мне скажешь, юноша?
Виллибхиттур не ответил рабыне, он смотрел на ее госпожу. Длинные брови красавицы поднялись от удивления, напоминая выпрямленные луки.
— Кто ты, юноша? — спросила Нилуфар, и кончики ее бровей дрогнули.
— Я поэт… — ответил Виллибхиттур растерянно.
Женщина улыбнулась.
— Тебе известно, что я супруга высокочтимого Манибандха?
— Будь благословенна, деви! — так же растерянно проговорил поэт. — Высокочтимый купец совершает омовение!
Хэка спросила:
— А кто та женщина?
— Моя подруга, танцовщица. Все, чем я владею…
— И ты так спокойно сидишь здесь? — удивилась Нилуфар.
— Госпожа! Уйдем отсюда! — резко сказала Хэка.
— Из какой ты страны, поэт? — снова спросила Нилуфар. — Разве женщины у вас делают что хотят?
— Мы любим друг друга, — с улыбкой ответил Виллибхиттур. — Если когда-нибудь ее сердце захочет оторваться от моего, никакие силы в мире не смогут вновь соединить нас. Я поэт. Я ищу любви, а не цепей!
— Но ведь любовь изменчива?
Голос Нилуфар дрожал.
— Что может сделать бедный поэт? Все в мире меняется… Юноша рано или поздно становится стариком. Разве от этого мир теряет очарование молодости?!
Ничего не ответив, Нилуфар удалилась вместе с Хэкой. Вскоре к поэту подошли Манибандх и Вени.
— С кем ты сейчас разговаривал, Виллибхиттур? — спросила Вени.
— С супругой высокочтимого купца, — произнес поэт безразличным тоном. Взгляды мужчин встретились. Глаза поэта были ясны и безмятежны, как трепетные лучи восходящего солнца, пробуждающие дремлющий лотос. В глазах купца промелькнула мрачная тень. Он пристально оглядел поэта. Совсем юноша, вчерашний подросток… А он?.. Он уже пересчитал ступени молодости.
— Виллибхиттур! — позвала Вени.
— Да, да! Что? — словно очнувшись, откликнулся тот. — Посмотри-ка, Вени, какое прекрасное золотое облачко плывет в небе!
Манибандх и танцовщица посмотрели вверх, но небо было совершенно чистым. Они удивленно переглянулись. Пожав плечами, купец направился к комнатке, где для него уже была приготовлена одежда.
Апап закричал:
— Эй, люди высокочтимого Манибандха! Готовьте колесницы!
Переодевшись, купец вернулся.
— Красавица, почему ты не носишь украшений? — спросил он Вени.