Гибель великого города
Шрифт:
О великий Индра! Останови десницу врагов наших, наносящую удар! Пусть онемеют эти дикари, чтобы не раздражать нас своей грубой речью. О мудрый и великий, они твои противники, дикари, поклоняющиеся мерзким богам и живущие по невежественным обычаям и законам. Погуби их, погуби».
Когда хор умолк, крепко сложенный юноша обратился к старейшине:
— Отец! Дикари взяты в плен и ждут своей участи! Да будет поступлено с ними так, как ты повелишь!
Одна из девушек забеспокоилась.
— Друхыо! Ты прикасался к этим несчастным. — обратилась она к воину. — И твои руки не стали черными? Эти дикари выглядят как грязные крысы. Я не могу
Старейшина уже несколько раз приложился к чаше со священной сомой. Лицо его побагровело от крепкого напитка.
— Друхью! — решительно объявил он. — Пусть с ними будет то же, что и с жителями Папии. Это черви! Не понимаю, почему Варуна еще не погубил их. Даже кровожадный бог Агни не чувствует голода, глядя на них. Их прикосновениями осквернена вся земля. Они так плодовиты, что распространились вплоть до Асикни… [15]
15
Асикни — древнее название реки Ченаб, одного из притоков Инда.
Все толпой направились к пленным. Сокрушенно качая головами, белокожие осматривали дравидов со всех сторон. Чужеземная царевна заливалась от смеха, глядя на унылые лица побежденных. Ей казались забавными их маленькие носы. И почему они такие черные? Наверняка, ведут свой род от тех асуров — демонов, которых сокрушил Индра. Хвала великому богу, лишь благодаря его силе удалось победить этих отвратительных воинов!
Дравидских женщин уничтожать не стали. Девушек разобрали воины, остальных белокожие женщины взяли себе в служанки: они не умеют ни сражаться, ни охотиться, разве они отличаются чем-нибудь от животных, эти почитательницы лингама?
Дравиды стояли со связанными за спиной руками, низко опустив головы. Они не в силах были смотреть, как делят их матерей, жен, сестер, дочерей… Отныне нет для них пристанища. В их домах и крепости поселятся белокожие, полями их станут обладать пришельцы. Без сомнения, они сильные люди, если, победили в такой ожесточенной схватке. Из глаз царицы Киката струились слезы: теперь она рабыня! До вчерашнего дня ее гордость была беспредельна, а сегодня ее нежные ножки разбиты в кровь. Глаза пленных воинов горели бессильным гневом. Но что они могли сделать? «Как страшны эти люди! — думали дравиды. — Они отняли наше счастье, наш покой — и все еще не насытились оскорблениями!»
Сом поднял меч. К нему начали подводить побежденных.
— Турин! Бахула! Швета! — закричал один из помощников Сома. — Матери, сестры, идите сюда! Вам станет весело! Смотрите, как трепещут эти дикари!
Дравидские воины с тоской смотрели на догорающий город, мысленно прощаясь с ним. Они приготовились гордо встретить смерть. Дравиды никогда не были трусами. Белокожим нелегко далась победа, хотя и воевали они верхом на быстроногих лошадях.
Белые женщины окружили место казни и с восторгом наблюдали, как одна за другой катились в пыль отрубленные головы. Дравиды не просили пощады. Но вот пришла очередь правителя Киката. Он вырвался из рук иноземцев, упал лицом вниз и пополз к ногам белокожих, моля о пощаде. Он показал знаком на землю, на небо, потом на себя и стал биться головой оземь.
Из уст пленных
— Нишант!
Но Нишант уже был мертв душой. Он подполз к старейшине белокожих и, припав к его ногам, заплакал. Рукой он делал знаки, очевидно желая что-то сказать.
— Чего он хочет, Друхью? — спросил старейшина.
Приглядевшись к странным жестам правителя, Друхью нерешительно сказал:
— Отец! Его надо оставить в живых. Он говорит, что где-то зарыл свои сокровища и отдаст их нам, если мы сохраним ему жизнь. Он станет нашим преданным рабом и поможет завоевать всю страну.
Старейшина, усмехнувшись, сказал:
— Правитель! Ты наш друг. Мы довольны твоей преданностью.
Друхью толкнул правителя в спину в знак милости. Старая светлокожая женщина вытащила из чаши, надкушенный кусок мяса и бросила его к ногам правителя Киката. Тот жадными глазами взглянул на брошенное мясо. Старейшина делал поощрительные жесты, как бы говоря: ешь, ешь. И струсивший царь-предатель, уподобившись зверю, принялся пожирать объедки мяса. Старейшина с улыбкой сказал:
— Сом! Кажется, он будет нам полезен!
После казни варвары разожгли большой костер и принялись жарить мясо. Началось торжество. К костру были принесены найденные в городе съестные припасы. Огромными грудами возвышалась вся сегодняшняя добыча, — ее разделят на всех по приказу старейшины. Чаши со священной сомой пошли по рукам.
Поэт снова запел:
«О Агни, бог огня всепроникающий! В твоих ужасных зубах все обращается в пепел. Ты могуч, ты велик, ты душа всего сущего, ты созидатель жизни! О яркий огонь! Твое тело подобно золоту. Ты защищаешь нас всегда и везде. Ты бодрствуешь со дня сотворения мира, о ты, принимающий облик дня и ночи! Твое сияние освещает все небо. Придай нам силы! О могущественный наш покровитель! Освети путь для нас туда, где еще не успела ступить наша нога. О ты, чья утроба напоена ароматом, могущественнейший! Почитая всесилие твое, мы бросаем на твой пламенный язык мясо. Оближи его своим языковидным пламенем! Мы съедим облизанные тобой куски, и в наших телах возгорится беспредельное мужество, и побегут, перед нами враги наши, как бегут от тебя холод и мрак…»
Только горстка дравидов уцелела. Под предводительством царевны Чандры последние жители Киката медленно брели в великий город.
Одна из женщин бессильно опустилась на землю, обхватив колени руками. Она больше не могла идти и с отчаянием смотрела на своих соплеменников. Вскоре она останется одна на дороге. Еще некоторое время будет она слышать ободряющие звуки человеческих шагов. А потом ничего, совсем ничего, только молчаливое безлюдье леса, густая тьма ночи и страшные лесные хищники, волки, медведи… Женщина в ужасе закричала.
Но никто не обернулся на ее голос. Люди безмолвно продолжали идти. Надежда, одна надежда озаряла им путь. Вся душа их сжалась в комок, они были глухи ко всему. Они жаждали мести.
«В каждой капле крови белокожих заключен яд — вот причина всех несчастий. Их боги победили нашу страну, но и наш бог не бессилен. Почему-то он разгневался на нас, а раньше все враги наши трепетали, боясь его мощи», Так думали усталые дравиды.
Уже скоро великий город. Все труднее идти. Но усталая голодная толпа упрямо продвигается вперед, не думая ни о теле своем, ни о душе, ни о тех, кто останется на дороге. Живые отомстят за всех.