Гибель великого города

Рагхав Рангея

— Гана пала. Кому же принадлежит ее казна?

— Никому, кроме тебя, владыка, — ответил Амен-Ра. — Богатства самого царя составляют основу могущества его царства. Пусть станет царицей эта девушка из рода Чандрахаса, древнего и знатного. Граждане великого города склонятся пред тобой, и брак этот закрепит победу. Прости меня, господин, но мне не по душе ни Нилуфар, ни Вени, — они недостойны высокого сана царицы. Разве не будут смеяться люди, увидев на царском троне женщину, которая пела и плясала на улицах, выпрашивая милостыню?!

Что подумают знатные люди Египта?

Наступила тишина.

Нилуфар и Апап придвинулись ближе к окну.

— Слышал? — шепотом спросила Нилуфар.

— Да. Разве госпожа ожидала услышать что-нибудь другое?

— Теперь я знаю, что делать!..

Нилуфар проскользнула в дверь, ведущую во внутренние покои. Следом за ней вошел Апап. В тусклом, мерцающем свете ламп египтянка увидела дравидскую танцовщицу — она была печальна и задумчива. Притаившись за колонной рядом с Апапом, Нилуфар несколько мгновений рассматривала соперницу. Кожа ее черна, как ночь, но красота ослепительна!

Отделившись от колонны, Нилуфар шагнула вперед. Ее тень скользнула по стене. Вени ничего не заметила, лишь шорох шагов вывел ее из забытья.

— Кто здесь? — спросила она испуганно.

Ответа не было.

— Кто здесь? — повторила Вени, поднимаясь с ложа.

— Это я, моя красавица!..

— Виллибхиттур!!

— Ш-ш! Нет, это не Виллибхиттур.

Вени пристально всматривалась в полумрак. Перед ней стоял прекрасный юноша. Тень его трепетала в свете ламп.

— Кто ты? Зачем сюда пришел? Ты так молод, с каких же лет познал любовь?

— Ты не узнаешь меня? Я умираю от любви к тебе, а ты, жестокая, не узнаешь своего возлюбленного? — Юноша распустил тюрбан, пышные волосы рассыпались по плечам. Нилуфар улыбнулась. — Вот так я одевалась, когда приходила во дворец поглядеть на тебя.

— На меня?

— Конечно, на тебя! — Нилуфар приглушенно рассмеялась. — Только ни звука. Высокочтимый и Амен-Ра рядом. Они убьют меня. Но и тебе несдобровать. Разве не покажется им подозрительным, что я пришла к тебе в такое время?!

Вени в ужасе отступила назад.

— Боишься? — спросила Нилуфар.

— Нет, я думаю, как мне поступить…

— Ты раньше ни о чем не задумывалась! Какая же польза в этом теперь?

Насмешливый тон египтянки уязвил Вени. Она стала отступать к середине комнаты, Нилуфар зловещей тенью следовала за ней.

— Нилуфар! Помни, я твой враг!

— Я помню об этом…

— И так бесстрашно вошла ко мне? Ты удивительна?

— Нилуфар всегда удивляла всех! — с усмешкой произнесла египтянка.

— Ты попала в самую пасть смерти, — сказала Вени. — Неужели ты и смерть собираешься удивить?

— Я знаю, что Вени без помощи других не сможет причинить мне зла.

— В ту ночь ты была не одна, — со злобой сказала танцовщица. — Но сейчас я убью тебя!

Нилуфар презрительно засмеялась.

— Ты

думаешь, поэт был заодно со мной? Если б это было так, разве ты осталась бы в живых, глупая?!

— Нилуфар! Отныне ты будешь моей рабыней!

— Мой господин уже стал твоим рабом, танцовщица! Разве тебе мало этого?

Вени вдруг стала серьезной.

— Зачем ты пришла?

— Госпожа, кажется, боится, чтобы кто-нибудь не увидел меня. Я пришла сюда не просить милостыню и не плясать по твоему приказанию. Если ты думаешь, что вольна сделать со мною все, что захочешь, то ошибаешься. Только муж твой и господин смеет грозить мне, потому что у него рабы, слуги и войско, но это не значит, что справедливость на его стороне. Я пришла к тебе, потому что верю в твое благородство, иначе бы я даже не плюнула в твою сторону.

— Ха-ха! Нилуфар верит Вени! Как я счастлива! Она снова зло рассмеялась. — Может быть, ты пришла подать мне милостыню? У тебя есть золото?

— Разве все сводится к золоту, да еще к чужому?

— Ты решилась прийти в такое опасное время! Зачем? Может, ты хочешь мне рассказать или посоветовать что-нибудь?

Вени взяла сосуд с вином и, наполняя золотую чашу, спросила:

— Что же ты молчишь, а?

Она протянула чашу Нилуфар.

— Выпьешь?

— Нет! — сердито отрезала Нилуфар.

— Но почему? Или ты думаешь, что у меня нет другой чаши? Не заботься об этом, у меня их много. Смотри, вот эта усыпана алмазами… Может, ты привыкла пить из чаши, сделанной из драгоценных камней? Скажи и я подам тебе вина в той чаше…

— Нет! — повторила Нилуфар и прикусила губу.

— Ты совсем не пьешь? — удивилась Войн. — О, ты очень воздержанна. Да и вино теперь дорого. А такого как здесь, нигде не найти! Ну что ж… Откуда тебе знать, что вино — одно из великих наслаждений жизни?! — Она сделала глоток. — Времена меняются: сначала поднимаешься, потом падаешь… Наверное, это очень неприятно? — Она улыбнулась. — Признайся, Нилуфар, ты иногда вспоминаешь те дни, когда была госпожой?

— Да, я вспоминаю те дни, когда была госпожой, а ты выпрашивала подаяние, танцуя для толпы.

Мгновение соперницы молчали, привлеченные отдаленным шумом, проникшим вдруг в дворцовые покои. Лязг оружия прерывался воинственными кличами.

— Началось… — с улыбкой сказала Нилуфар.

— И так же скоро кончится, — спокойно ответила Вени, наполняя чашу снова. — Где же твой новый возлюбленный?

Нилуфар не смутилась.

— Тот, которого ты обманывала? Твой бывший любовник?

Вени опустила чашу и засмеялась.

— Ты скрываешься вместе с ним?

— Я звала его с собой. Но он ответил мне: «Сейчас не время для любви, Нилуфар. Пока не свободен народ — нет свободы и каждому из нас. А если нет свободы, можем ли мы любить друг друга? Порабощенный человек — не господин своим желаниям!»