Гибель великого города
Шрифт:
— Не господин! — воскликнула Вени. — Поистине он слаб душой!
— А в чем сила твоей души? Не в том ли, что ты бросила поэта в нищете, а сама сделалась наложницей самого богатого и корыстного купца Мохенджо-Даро?
— Такой самой наложницей, какой до меня была ты.
Взгляды женщин скрестились, как мечи. Ни одна не хотела показать себя слабой, проявить гнев, — ведь славен тот воин, чей противник без боя начинает взывать о помощи.
— Ты мнишь, что высокочтимый любил тебя? — спросила Вени.
— А ты любишь Манибандха? — засмеялась Нилуфар.
Вени в третий раз наполнила чашу.
— Но ведь и ты любила его? — язвительно сказала танцовщица.
— Я? Нет!
— Высокочтимый это утверждал!
— Этот купец всегда обманывает глупых женщин, подобных тебе…
— Берегись! — вспыхнула
— Ты пришла в ярость? Где же твое хладнокровие, красавица?
— А ты не стыдишься своего прошлого?
— Я была рабыней, Вени. И сейчас я только рабыня. Манибандх купил меня. Он навесил на меня драгоценности и сказал: «Носи их и услаждай меня, а я стану играть тобой!» Разве я могла отказаться? Если бы древо любви выросло на воле, тогда ты имела бы право судить о его достоинствах и пороках. Но я с самого начала была опутана цепями рабства. — Вплотную подойдя к Вени, Нилуфар резко сказала: — Он убедил тебя, что я ему изменила? Конечно, он могущественный человек. Что он скажет, то и повторяют люди, собирающие объедки с его стола. Как иначе найдут они себе пропитание?! Я не хотела, чтобы вся моя жизнь прошла в этом бесконечном обмане! Я избрала своим мужем того, кто стал полководцем и поднялся на защиту обездоленных людей. Разве тебе дано знать, Вени, как велики люди, сражающиеся за правду?! Поднялись рабы, поднялись горожане, поднялись дравиды. И теперь их предводитель — тот самый поэт-изгнанник, который когда-то оставил все, чем дорожил, и последовал за непостоянной и жадной танцовщицей…
— Нилуфар! — вскрикнула Вени. Брови ее нахмурились. Она вновь потеряла самообладание.
Нилуфар опять торжествовала.
— Когда-то, — продолжала египтянка, — он был творцом самых нежных и прекрасных мечтаний твоей жизни. Однажды ты лживо пообещала ему, что сделаешь все для него в этом мире. А ныне ты стала ему врагом!
Несчастная, сегодня твоих единоплеменников терзает голод! Женщины бесстрашно борются вместе с мужчинами, все забыли обиды. А ты в это время распиваешь вино в роскошном дворце насильника и даже на мгновенье не вспомнишь, что ты тоже частица этой толпы, ты тоже дравидка!
— Да, дравидка! — засмеялась Вени. — Я принадлежу к этому племени. А ты пришла напомнить мне об этом? Теперь я стала нужна им? Я помню день, когда правитель хотел взять меня наложницей во дворец, а жрецы были готовы освятить это насилие. Тогда никто не вступился за меня — ни мать, ни отец, ни брат, ни сестра, никто из горожан не посмел возразить тирану…
— Но ведь и ты не отважилась бы спорить с ним?
— В тот день я покинула родину, бросила отчий дом!.. Да, я дравидка, но теперь я не пойду к своему племени. Что обрету я там, кроме лишении? У Манибандха больше богатств, чем у Нишанта. У него сила, власть, но ни разу он не противился моим желаниям. Почему? Почему, спрашиваю я тебя, женщина? Потому… потому что Манибандх — лев среди мужчин…
— Манибандх — собака! — прервала ее Нилуфар.
— Берегись! — воскликнула Вени, злобно взглянув на египтянку. — Ты, видно, сошла с ума! Забыла, где находишься! Придержи свой язык и не болтай лишнего, иначе…
— Иначе? Ты хочешь позвать рабов? В этом и заключается твое достоинство?
— Нет, не рабов. Они не понадобятся для того, чтобы расправиться с тобой, ничтожная!
Нилуфар удивилась.
— Почему же, Вени?
Окинув египтянку презрительным взглядом, Вени ответила:
— Однажды ты сказала поэту: «Вени считает себя умной, но я никогда и ни в чем не уступлю ей. Нилуфар еще никогда ни перед кем не склоняла головы. Если в этой женщине с душою животного есть хоть что-нибудь от человека, она навсегда запомнит Нилуфар такой, какой она была в эту ночь. Нет худшего наказания, чем воспользоваться великодушием врага…»
— Я помню эти слова, но что за польза повторять их?
— …Потом ты сказала: «Но если бы и была в ней человечность, она никогда не поступила бы так, как я, — она низменна по своей природе. Я дарую ей жизнь, и пусть совесть терзает ее сердце острыми когтями». Вени зловеще засмеялась. — Ты говорила: «Человек только тогда освобождается от угрызений совести, когда получает наказание за совершенный грех». Так убирайся же отсюда! Я не хочу твоей крови. Я отпускаю тебя! Уходи и научись с толком применять кинжал! Если ты в последний
— Ты забыла о своем происхождении. Да и сейчас кто ты? Высокочтимый — твой супруг и господин. Когда-то он был и моим господином. Но он выгонит тебя, когда ему захочется…
— Нет, глупая женщина, я царица!
Произнеся эти слова, Вени внутренне содрогнулась.
— Безумная! — засмеялась Нилуфар: — Ты гонишься за миражем в пустыне! Знаешь ли ты, что замышляет Амен-Ра? Своими ушами я слышала, как высокочтимый одобрил его замысел. Царицей станет дочь Чандрахаса, она происходит из знатного рода. Тебя сочли недостойной! И знаешь почему? Ты выпрашивала милостыню, танцуя на улицах!
Вени вскрикнула и схватилась за голову. Чаша упала на пол. Видя свою противницу в сильном смятении, Нилуфар сразу остыла. Подняв чашу, она сказала:
— Госпожа! Зачем пренебрегать золотом, если сама продалась за него?
— Ты говоришь правду, Нилуфар? — тихо спросила Вени. И вдруг, вспыхнув, она закричала: — Нет, я никогда не поверю тебе! Манибандх не таков. Ты все выдумываешь, женщина! Ты способна на самое подлое…
— Госпожа! — прервала ее Нилуфар. — Твои презренные слова я сравниваю с благородной речью Виллибхиттура. Так-то ты помнишь его! Несчастный поэт и сейчас плачет о тебе… — Она с горечью улыбнулась. — Но я помню все. Сохранить честь — главная цель моей жизни: и в любви и в ненависти. Я была куплена Манибандхом. Поэт же давал тебе полную свободу, он не делал тебя своей рабыней. Я привязалась к нему в тотчас, когда он сказал: «Не будь рабыней, ты должна стать свободной». Для тебя поэт был готов на все. «Вени! — сказал он тебе. — Делай, что тебе хочется!» А ты стала лизать ноги Манибандху, словно собака, которой бросили вкусный кусок. Поэт! Он чище и священней лучей восхода. А Манибандх — голодный волк, жаждущий крови, он никогда не сможет понять величия человеческого сердца. Много раз мне говорила Хэка: «Нилуфар! Не забывай меня, когда станешь госпожой». И я не забывала ее, демон властолюбия не смог схватить меня за горло. Сегодня Хэка идет в первых рядах восставших. Она больше не чувствует себя рабыней. Чандра, когда-то сиявшая в ореоле царской власти, а теперь превратившаяся в нищенку, встала во главе дравидов. На весь город звучит клич рабов, дравидов, горожан. А ты? Эти люди будто чужие для тебя. Одна ты можешь прекратить сражение, можешь убить Манибандха. И тогда не прольется кровь…
— А войско? — засмеялась Вени. — Разве солдаты опустят мечи? А достойнейший Вараха?
— Эти люди почти безоружны… Спаси же его, спаси поэта, женщина, — дрожащим голосом говорила Нилуфар. — В твоих руках его жизнь…
Успокоившись, Вени ответила:
— Так вот чего ты хотела, вот почему забыла страх! Замолчи же, довольно!
— Мы — рабы, Вени, — сказала Нилуфар. — Я говорю с тобой не как с царицей, а как с рабыней, которая запуталась в обмане. Я склоняю голову не перед твоей властью, Вени, а потому, что поэт когда-то любил тебя. Помни, все мы рабы, подобные друг другу, похожие один на другого. Египетский фараон — насильник, правитель Киката — насильник, Манибандх — насильник, но Хэка, Чандра, Нилуфар никогда не станут насильниками. Я верю в твое великодушие. Ты не позвала рабов, и это уверило меня, что ты еще можешь быть на стороне людей. Будь же милостива, Вени! Я твоя сестра. Ныне на твоей совести отмщение за кровь тысяч людей…
Вени молчала.
— …Чем окончится битва? Поэт может стать великим полководцем, но может и пасть мертвым! Сегодня Нилуфар в стороне ото всех, потому что она любит поэта. Кто узнает, что она здесь, подумает, будто она испугалась. Но не называй меня трусливой, Вени! Я пришла к тебе с надеждой, что в твоем сердце еще есть человечность…
Вени взглянула на египтянку.
— Нилуфар! Ты победила… Но я не знаю, что мне делать!.. Манибандх женится на дочери почтенного Чандрахаса… Рядом с Виллибхиттуром Нилуфар… Я теперь даже не дравидка! — Вени поднялась и снова наполнила свою чашу вином. Отпив два глотка, сказала: — Кто же я?.. — Она опорожнила чашу. Шатаясь, прошла к ложу и села, потом поглядела на Нилуфар полузакрытыми глазами: — Уходи! Дай мне уснуть…