Гибельный голос сирены
Шрифт:
Но и такие убивают!
– Мы должны проверить твое алиби. Скажи, на каком кастинге ты была?
– Не проблема. В ГУМе отбирали девушек для рекламной сессии. – Ее мордашка стала кислой. – Но меня забраковали. Выбрали какую-то зубастую дылду. Не понять почему, может, она любовница директора? А кастинг так… для вида?
– Все может быть.
Тут у Левона зазвонил телефон. Извинившись перед девушкой, он вышел в прихожую и ответил:
– Слушаю.
– Лева, ты где? – Это был Леха.
– В квартире Петрова беседую
– А я в борделе, – с гордостью сообщил тот.
Левон рассмеялся.
– И как тебе там?
– Да жить бы здесь остался! – хохотнул коллега. – А теперь по делу. Девочка, которую Петров вызывал, не доехала до него. Попала в аварию, руку сломала. Хотели другую послать, но телефон Валентина не отвечал.
– Что вообще девочки о нем говорят?
– Да их хрен разговоришь!
– Леха, не прибедняйся… С твоими-то талантами.
– На комплимент таки я нарвался, это хорошо. А девочки ничего худого о Петрове не сказали. Безобидный извращенец. Каждой за счастье такого клиента иметь. Это тебе не в бане в компании твоих братьев-кавказцев. Уработаешься! А тут ничего особенного и делать не надо. Да еще кроме денег подарочек получишь. Петров девочкам мыло дарил. Вот только была у него фаворитка, та самая, что в аварию попала, другим нечасто такое счастье выпадало.
– Наверняка она напоминала ему мать.
– Я тоже так подумал. Ладно, буду дальше работу работать.
– Пока!
Убрав телефон в карман, Левон вернулся в комнату. Зоя стояла у письменного стола, держа в руках фотографию в рамке.
– Это мать Вали, – сказала она, протянув ее Левону. – Красивая была, правда?
Он посмотрел на снимок.
– Да, очень…
Она на самом деле была невероятно притягательной женщиной. И, как говорил Карл, царственной.
– Он обожал ее. И в женщинах искал ее повторение.
Левон был поражен. Как хорошо сказала… как верно!
– Это Валины слова, не мои. Так что удивленные глаза не делайте. – Она отобрала у него фото и вернула на стол. – Вам не кажется, что Валина мама похожа на Александру Гейнц?
– Кто это?
– Телеведущая. Не знаете, что ли?
– Увы, редко смотрю телевизор.
– Ходят слухи, что у нее роман с Пьером.
– Морелем?
– Да. Кстати… Помните, я говорила вам про Павлушину дочку? Которая фанатеет от Пьера?
– Да, конечно.
– Так вот она сказала, что видела его тем днем.
– ТЕМ?
– Когда Валю убили. Днем – не утром!
– Что ты говоришь?
– Только если вы хотите у нее об этом спросить, не получится. Уехала она сегодня к бабке в деревню. Но я вам точно говорю, так все и было. В третьем часу Пьер выходил из подъезда. Она хотела выбежать, чтоб автограф у него взять, да он быстро очень скрылся. Не успела она.
– Спасибо за информацию.
– Я пойду, хорошо?
Левон кивнул. Девушка тут же покинула квартиру. А он прошел в мастерскую и взял с полки фигурку единорога. На счастье!
Глава 4
Ей снился Артур…
Его лицо, облитое солнцем. Прищуренные синие глаза, наморщенный нос, приоткрытые губы,
Во сне Саша занималась тем, чем хотела. То есть играла с кудрями Артура и… смотрела на него. Одно это доставляло ей удовольствие. Сколько раз она, проснувшись раньше его, лежала, любуясь профилем Артура. Но ее взгляд тревожил его. Мужу не нравилось, когда на него пристально смотрят. Он испытывал беспокойство. Даже когда спал. Чужой взгляд его будил. Причем Артур пробуждался от него не в лучшем расположении духа.
То же самое ждало и Сашу сейчас… Потому что в реальности Артур не с ней, не рядом.
Он далеко… И с другой.
Саша упорно хваталась за хвост птицы-дремы, желая унестись в мир сновидений, но у нее ничего не получалось…
Проснулась!
Перевернулась на спину, стянула с глаз повязку, открыла их и…
Снова закрыла. Потому что не поверила им.
На ее кровати сидел Артур. И лицо его было облито солнцем, льющимся из незашторенного окна. Глаза прищурены, нос наморщен, только рот не приоткрыт, как во сне, а крепко сжат. Саша, когда он так складывал губы, сразу тянулась к ним, чтобы разомкнуть поцелуем.
– Привет, – поздоровался с ней Артур.
– Что ты тут делаешь?
– Смотрю на тебя.
– Давно?
– Не знаю. Я не засекал время… – Он нежно обхватил пальцами ее щиколотку. Ему это всегда нравилось. Саша была девушкой крупной. В размер сорок шесть влезала только благодаря тому, что постоянно сидела на диетах. Но, несмотря на пышность форм, имела очень тонкие запястья и щиколотки. На востоке, где Артур вырос, это считалось самым большим женским достоинством.
– Зачем ты прилетел? – спросила она, сунув ногу под одеяло.
– Чтобы не упустить тебя.
Саша, зная, как действует на нее взгляд Артура, отвернулась. Затем, завернувшись в одеяло, встала и пошла в ванную. Муж за ней не последовал. Остался сидеть на кровати. И у Саши было время, чтобы взять себя в руки.
«Люблю его! – вопила она мысленно. Со стоном и болью. – Хочу прижаться, поцеловать… Раствориться в нем! Но боль возводит преграду!»
Она умылась, почистила зубы. Руки тряслись. Губы тоже. Да что там… Тряслось все! Каждая клеточка тела вибрировала. Будто по нему слабый разряд тока пропустили…
– Алекса! Ты там жива? – послышалось из-за двери.
Саша не ответила. Потому что вдруг ощутила себя совершенно обессиленной. Казалось, сделает малейшее усилие, произнесет слово, и все… Опадет, как наполненная воздухом полиэтиленовая фигура, из которой вынули затычку.
Она села на край ванны. Руки сложила на коленях. Голову уронила ни них. И замерла.
– Ты плачешь?
Голос Артура прозвучал прямо над ее ухом. Саша вздрогнула. Как она могла не услышать, что открывается дверь?