Гиблая слобода
Шрифт:
— Что ты скажешь, а?
— Ну и мировой же парень Рей!
Мадам Мунин сама открыла им дверь. Она была явно заинтригована.
— Добрый вечер, месье. Что вам угодно?
— Да вот… как бы вам… объяснить…
— Входите или оставайтесь снаружи, но только закройте дверь, квартиру выстудите! — крикнул мужской голос.
Когда дверь за ними закрылась, Жако и Ритон почувствовали себя неловко. Тесная комната, спальня и столовая в одно и то же время, была обставлена с таким искусством, так любовно прибрана, что казалась совсем игрушечной. Жако и Ритон впервые проникли в дом к
Мунин всегда помогал жене готовить ужин, это была одна из привычек влюбленных супругов.
— Добрый вечер, ребята. В чем дело?
— Да вот. Мы работаем около Антони, на Новостройке. Жилые дома строим…
— Так. Ну и что же?
— А то, что… мы объявили забастовку.
— Нашли время! Как раз теперь люди так нуждаются в квартирах.
— Вот потому-то…
— С квартирой приходится самим выходить из положения… Когда мы сюда приехали, это был попросту подвал. Большой, но все же подвал. А теперь это квартира, маленькая, правда, но все же квартирка. Комната и кухня… но вполне приличные.
Он посмотрел вокруг, вдруг поморщился, переставил один из бокалов, стоявших на комоде по бокам будильника, и, довольный восстановленной симметрией, продолжал:
— Забастовки ни к чему хорошему не ведут! Пример: забастовал обслуживающий персонал метро. Результат: стоимость проезда увеличилась. Расплачиваются всегда одни и те же. Сидеть сложа руки — это ни к чему хорошему не ведет.
— Вот потому-то мы…
— Послушайте меня, ребята, вы молоды, шесть или семь лет назад и я был таким же. Каждый пустяк я принимал к сердцу, всем увлекался. Позже я понял, что к чему, и теперь уже не занимаюсь политикой, не читаю газет. Стараюсь сам выпутываться. Вот почему я придерживаюсь строгого распорядка жизни. Тщательно учитываю свои расходы. Экономлю. Если бы люди меньше тратили денег на выпивку, они меньше бы жаловались на жизнь.
Юная мадам Мунин положила на стол подставку и вскоре принесла из кухни дымящуюся суповую миску. Жако и Ритон поняли, что им пора ретироваться.
— Вы уже что-нибудь собрали в нашем квартале?
— Да, до сих пор никто в Гиблой слободе нам не отказывал.
— Мне хотелось бы, чтобы вы поняли мою точку зрения, ребята.
Он вздохнул, засунул руку за найлоновую драпировку и вытащил свой портфель.
— Пусть люди не говорят, что мы одни ничего не дали, — прошептал он.
И вручил им сто франков.
Остановившись перед дверью Бэбэ, Жако сказал:
— Иди туда один…
— Что ты, ведь я даже не работаю на стройке, — Ритон закашлялся, отдышался и спросил: —Чего
Жако пожал плечами и постучал.
— Скорее входите, дети мои, — сказала мадам Тасту, — не то холоду напустите.
Бэбэ гладила в столовой. При виде Жако она замерла с поднятым утюгом в руке.
— Добрый вечер, Ритон. Добрый вечер, Жако
— Добрый вечер, Бэбэ, — ответил Ритон.
Бэбэ поставила утюг и выключила его.
Ритон принялся объяснять, зачем они пришли, а девушка, схватив охапку выглаженного белья, открыла дверцу шкафа и скрылась за ней. Она вышла оттуда, лишь когда услышала, что Жако благодарит ее мать за несколько стофранковых билетов.
— Спасибо, мадам Тасту.
— До свиданья, Бэбэ.
— До свиданья, Ритон. До свиданья, Жако.
Они уже вышли на улицу и поправляли кашне, когда дверь у них за спиной снова открылась. На пороге показалась Бэбэ; придерживая обеими руками воротник кофточки, она приблизилась к Жако. Ритон, не оборачиваясь, шел вперед.
— Ритон, подожди меня! — крикнул Жако.
Но Ритон сделал вид, что ничего не слышит, и продолжал свой путь, напевая вполголоса.
— Жако, — сказала Бэбэ, — Жако…
Она помедлила в нерешительности.
— Жако, мне, право, было бы очень неприятно, если бы я узнала, что ты на меня сердишься.
— Подумаешь… не из-за чего.
Она поискала его глаза и, найдя их, прошептала ласково:
— Ты прекрасно знаешь, что есть за что. Я плохо поступила с тобой. Но мне больно подумать, что ты на меня сердишься. Особенно теперь, когда у вас неприятности на стройке. В такое время мне бы хотелось быть рядом с тобой, Жако.
— Это зависело только от тебя…
— Я знаю, Жако, знаю, но бывают такие обстоятельства… словом, такова жизнь…
Бэбэ была в одной кофточке и дрожала от холода. Она пробормотала:
— Были причины, и потом, что там ни говори, любовь, Жако…
Ритон закашлялся вдалеке, он уже прошел метров тридцать.
— М — да… любовь к собственной машине!
И Жако побежал догонять Ритона. Перед дверью дома, где жили Леру, мать Жако знаком подозвала обоих парней и, обхватив их за плечи, прошептала:
— Я хотела вам сказать: не ходите к Вольпельерам. Они сейчас сидят совсем… ну, словом, без гроша…
«' *
В бистро у мамаши Мани все стулья были сдвинуты в кружок у печки. Крышка чайника подскакивала с жалобным присвистом. Теплые куртки, пальто, плащи, кашне были навалены на столе у самой двери.
Огонь деловито гудел в печке, ласковое тепло разливалось по телу, и глаза парней невольно смыкались. Усилием воли они разлепляли веки, смотрели вперед невидящим взглядом и снова опускали их.
— Пойду-ка я спать, — заявил Рири.
Он было привстал, охая, со своего места, но тут же плюхнулся обратно. Уселся верхом на стуле, положив подбородок на спинку и лениво свесив руки. Затем повернул голову, прижался к спинке щекой и подобрал ноги под стул.
— Скоро одиннадцать, — заметил Жюльен.
— Завтра вставать… в пять утра, — вздохнул Октав среди наступившего молчания.
Скрипнуло несколько стульев, но парни, лишь на миг оторвавшись от соломенных сидений, устроились еще удобнее.