Гиблая слобода

Шаброль Жан-Пьер

— Счастливчики черти, отправились себе прохлаждаться туда, за океан, — проворчал Панталон.

— В Буэнос — Айрес или в Мехико… туда, где потеплее, — подтвердил Октав.

— Это ДС-6, — заметил Шарбен.

— Потрясающая машина! — задумчиво проговорил Жако, восторженно крутя головой.

Пачка дешевого табака вернулась к нему совсем тощей. Панталон, с трудом оторвав от пола тучное тело, уже собирался вернуться на свое рабочее место, как вдруг с противоположного конца покрытия донеслись громкие крики.

Ахмед и Али вылили бетон из бадей, но не отослали их обратно. Бадьи стояли

на полу, а оба североафриканца скакали вокруг в исступленном танце, выбрасывая в разные стороны руки и ноги и не переставая орать.

Жако и Шарбен разом вскочили и бросились к ним, перепрыгивая через заготовленный каркас, ведра, рабочие инструменты. Октав и Панталон поспешили за ними. Ларидон, Вислимене, Хуашуш, Моктар и Салем тоже присоединились к товарищам. Рири Удон кончил завязывать проволочный узел. Дважды испробовав его прочность, он встал, заложил кусачки за пояс, потер руки и только тогда подошел к остальным.

Устав горланить, Ахмед и Али издали наконец несколько членораздельных звуков.

— Кран больше не работай! — проворчал Али; его густые усы, припудренные цементной пылью, вздрагивали всякий раз, как воздух с шумом вырывался из ноздрей.

Все перебрались на другую сторону крыши, откуда были видны цеха. Заглянули вниз.

— Мотор остановился.

— И бетономешалка.

— Другая тоже не работает.

— И пила что-то стихла.

— Да и в окнах профсоюзной организации темно.

Они умолкли.

Двенадцать рабочих выстроились на самом краю пятнадцатого этажа, и ледяная картечь ветра била им прямо в лицо. Одни засунули руки в карманы, другие опустили их вдоль тела, третьи скрестили на груди. Рабочие были в холщовых штанах, блузах защитного цвета или поношенных куртках военного образца. Зимой они носили вместо комбинезонов костюм из толстого сукна. Покупали его по дешевке у старьевщиков, где можно было достать кое-что из американских излишков. Иные утопали в огромных резиновых сапогах, в которые можно было надевать по две пары шерстяных носков. И сейчас, когда рабочие низко склонили над пропастью свои взлохмаченные головы, они походили яа франтиреров, застигнутых врасплох разгромом армии. Они стояли, вытянувшись цепочкой, на самом краю пятнадцатого этажа, оторванные от остального мира, подставив лицо под ледяную картечь ветра.

* * *

Строительство наполнено звуками, равномерными, постоянными, случайными, к которым так привыкаешь, что перестаешь их замечать. Но когда работы вдруг прекращаются, начинаешь чувствовать тишину. И среди этой тишины слышишь слабый, замирающий звук. На стройке, где неожиданно остановилась жизнь, всегда найдется какой-нибудь плохо прикрученный кран, из которого упорно капает еода в еще неполную бадью.

Ла Суре выскочил из барака. Он остановился посреди строительной площадки, между строящимся зданием и вехами. К нему подбежал Баро. Ла Суре заметил на пятнадцатом этаже карниз из человеческих голов. Он сложил руки рупором. До рабочих долетели обрывки слов:

— Свол… эл… ство вык…ли!

Рабочие гурьбой устремились к спуску; толкаясь, они нетерпеливо топтались на месте, ожидая, пока товарищи сойдут по приставной лестнице. Все повторяли вполголоса: «Выключили электричество», —

стараясь проникнуться этой Мыслью. С четырнадцатого этажа уже можно было спускаться по настоящей лестнице, на которой, правда, еще не было ни перил, ни облицовки. Рабочие по три человека в ряд бросились по ней с гневными возгласами, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. Огромный дом содрогался °т топота и криков, а квартиры без перегородок наполнялись гулким эхом. Не замедляя шага, Жако толкнул в бок Октава:

— Ну как, приятель?

— А что?

— Если бы хозяева так уж были довольны забастовкой, они не выключили бы у нас ток.

Помост, заменявший парадный вход, был слишком узок, чтобы сбежать по нему всем вместе. Они прыгали вниз, сдвинув ноги и расставив руки для равновесия.

Рабочие собрались отовсюду: из столярной мастерской, из цеха, где приготовляют бетон, из цеха сборных элемен тов, со второго этажа другого здания. Все окружили Ла Сурса и Баро. Засунув руки в карманы или спрятав их под куртку, люди притоптывали ногами, чтобы согреться. Утрамбованная площадка гудела от мрачного топота этой неподвижной и молчаливой толпы.

Ла Суре встал на цыпочки и потянул носом воздух, словно хотел определить настроение собравшихся.

— Товарищи… арищи!

Ла Суре и Баро заговорили одновременно. Кивнув головой, Ла Суре уступил слово Баро.

— Товарищи!

Порыв ветра послал им в лицо, как пулеметную очередь, струю песка, смешанного с пылью. Рабочие протирали глаза, сморкались, плевались. Баро провел языком по губам, поморщился и продолжал:

— Товарищи, Французская электрическая компания лишила нас тока. Правительство не желает, чтобы население знало, что рабочие хотят и могут построить эти квартиры, в которых люди испытывают такую острую нужду.

Баро вновь обрисовал положение: деньги в кассе профсоюза были. Рабочие ворчали:

— Да, дела идут неважно…

Баро пришлось повысить голос почти до крика.

Он еще раз подтвердил, что верит в действенность этой активной забастовки…

— …которая будет с энтузиазмом поддержана населением. Победа зависит от нашей работы, от нашей решимости.

Как только он перестал говорить, ропот тоже, как ни странно, умолк. В наступившей тишине кусок кровельного железа на крыше барака загрохотал под налетевшим порывом ветра, словно кто-то нервно рассмеялся. На стреле крана поскрипывал стальной трос с крюком на конце, который вяло раскачивался на высоте пятнадцатого этажа недостроенного здания, похожего на развалину с пустыми глазницами окон без переплетов и наличников.

— Слово предоставляется товарищу Ла Сурсу.

На некоторых лицах промелькнули улыбки, с потрескавшихся губ сорвались шутливые словечки.

Ла Суре встал на цыпочки, оперся левой рукой на плечо Баро и, отрицательно качая головой, глубоко вздохнул. Потом поднял кулак и заорал:

— Нет, поворотом выключателя не потушишь такую забастовку, как наша!

И тут же умолк.

Отчетливо донеслось насмешливое дребезжание металлических частей скованного параличом подъемного крана. Теперь ветер уже не налетал порывами, он дул не переставая, и люди стояли по колено в густом облаке пыли.