Гиблые земли
Шрифт:
Свое собственное лицо.
Двойник усмехнулся и с вызовом посмотрел мне в глаза. Почему-то от этого взгляда мне стало дико, невыносимо страшно. Как если бы отражение в зеркале двигалось независимо от меня. Двойник всмотрелся в меня и вдруг его лицо исказила гримаса гнева. Шагнув вперед, он резко ударил меня в грудь, я качнулся назад, потерял равновесие и рухнул…
Рухнул в бездну.
Была у меня в жизни пара моментов, когда, придя в себя, я думал, что лучше бы не приходил. Первый раз – когда в хлам убрался на мотоцикле,
Бесконечное падение сквозь серую мглу закончилось жестким ударом, я резко вдохнул и открыл глаза. После этого простого, казалось бы, действия, голова чуть не лопнула от боли, пронзившей ее раскаленной спицей, и я снова отрубился. На этот раз, хвала богам – без галлюцинаций. Не было ни болота, ни света в тумане, ни призрачного двойника с таким знакомым и таким пугающим лицом. Лишь пустота, тьма и блаженное отсутствие боли.
Во второй раз я оказался умнее. Очнувшись, некоторое время лежал и боялся даже думать – чтобы снова не вызвать болезненную реакцию. Помогло. Ровно до того момента, как я попытался сглотнуть. Новая вспышка боли – и я снова отправился в благословенную тьму.
В третье пробуждение стало легче. Я открыл глаза, застонал, перевернулся на бок – и меня даже не отрубило. Я прислушался к себе и удивился: той непередаваемой боли больше не было. Да, тело ныло, будто меня отходила клюшками вся национальная хоккейная лига, голова в том месте, куда прилетел ботинок Бранда, опухла и пульсировала болью, но умирать я явно не собирался. Даже странно как-то. После всего-то произошедшего.
Блин. А может, мне все это показалось, а? Может, я все-таки улетел под фуру на машине, а все остальное – бред умирающего мозга? Открыв глаза, я аккуратно пошевелил глазными яблоками, искренне надеясь увидеть белые стены и реанимационное оборудование, но увы. Хрен там плавал, как говорит один мой знакомый. А жаль.
Я лежал на каменном полу в сыром и холодном помещении. Откуда-то из угла ощутимо пованивало отходами жизнедеятельности, а прямо перед носом виднелась решетка, растущая из пола и уходящая в потолок. Изготовлена она была из неизвестного мне металла и едва ощутимо вибрировала.
Короче, я в темнице. Замечательно.
Несколько раз мне приходилось сидеть в тюрьме. И в родной, и в зарубежной, и в такой, о которой рассказывали самые страшные истории – и далеко не все из них, как выяснилось, были байками. Но каждый раз я знал, что это ненадолго, что я не один, что за крепкими стенами кипит работа по вызволению, через пару дней я окажусь на свободе, и передо мной, возможно, даже извинятся. Здесь же надеяться было не на кого, и от этого становилось очень жутко и одиноко. Твою мать! Ну как можно было так вляпаться? Лежал бы сейчас спокойно в палате и готовился к растительному существованию. Нет же блин, на приключения потянуло!
Я попытался встать, и из груди непроизвольно вырвался стон. Да уж. Отделали меня так, что врагу не пожелаешь. И даже то, что я пока жив, непонятно к плюсам относить или к минусам. Насколько помню, Бранд обещал мне сладкую жизнь, и что-то подсказывает, что он сдержит слово. Дерьмо!
Стоп! А я ведь не совсем один! Есть же Голос! Он, правда, постоянно ноет, что силы его ограничены и ничего сделать для меня он не может, но что-то не верится в беспомощность сущности, умудрившейся выдернуть меня в другой мир. Может, хотя бы подскажет, каким способом здесь наиболее эффективно
Едва я попробовал сосредоточиться и обратиться к Голосу, как голову вновь прошило раскаленной спицей. Все-все, понял-понял! Больше не буду! Черт, больно-то как!
Дождавшись, пока исчезнут круги перед глазами, я подошел к решетке и выглянул в коридор.
Пусто. Вдаль уходит ряд зарешеченных камер, аналогичных моей, на потолке через равные промежутки – светильники, такие же, как я раньше видел в коридорах. Только расстояние между ними побольше да свет потусклее. И – ни души. Странно. По канону, где-то тут должен быть хотя бы тюремщик. Ну, или стражник, если говорить языком этого сбрендившего мира.
– Эй! – первый возглас, выдавленный из обложенного горла, больше походил на хрип, но уже со второй попытки мне удалось совладать с голосовыми связками. – Эй, есть здесь кто-нибудь?
– Не кричи, – послышался сдавленный голос откуда-то из темноты. – Мало тебе досталось, что ли?
Я сделал шаг к решетке и вгляделся в полумрак коридора.
В камере напротив меня кто-то был. Я чуть прищурился, пытаясь рассмотреть в темноте говорящего. Точнее – говорящую, ибо голос принадлежал женщине. Гм… Девушке.
Миниатюрная фигурка, платье, еще недавно бывшее ярко-красным, а сейчас, скорее, грязно-коричневое, длинные волосы, собранные на затылке в затейливый хвост, и горделивая осанка. Даже сидя на сыром полу, обхватив руками коленки, девушка умудрялась выглядеть… аристократично. Правда, вкупе с покрытым сажей и копотью лицом это выглядело, скорее, забавно, чем величественно. Зазноба Дэймона. Леди Корал Игнис собственной персоной.
– Корал? – позвал я. – Ты… Ты как?
Черт знает, какие отношения были у донора с девушкой, но, надеюсь, хотя бы на «ты» и по имени они друг к другу обращались. Ну, точнее, я хорошо понимал, как относился к Корал Дэймон, у меня и сейчас сердце зашлось при виде барышни. А вот ее высокомерный и брезгливый взгляд там, в Зале Инициации, предполагал разные варианты.
– Как я? – усмехнулась девушка. – Лучше всех. Всего-то сижу в темнице Старков, брошенная туда солдатами безумного бастарда, и даже не знаю, что с матерью. А в остальном – прекрасно. Отлично просто.
М-да. Яду в барышне более, чем достаточно. Вот же нашел себе даму сердца Дэймон!
– Если ты не заметила – я нахожусь в том же положении, – поморщившись, проговорил я. – Вот только, в отличие от тебя, знаю, что произошло с моей матерью. К сожалению…
Девчонка вздрогнула. Пробрало, да? То-то же. Думать надо, что говоришь. Даже мне, человеку постороннему настолько, насколько это вообще возможно, не по себе становится, когда я вспоминаю катящуюся по полу отрубленную голову леди Тиворы, а каково было бы Дэймону? Да и сама эта Корал с леди Старк наверняка была лично знакома.
– Извини, – виновато проговорила девчонка. Вздохнула, и продолжила чуть увереннее:
– Дэймон Старк, прими искренние соболезнования. Весь Дом Игнис скорбит о твоей утрате вместе с тобой.
Угу. Это, видимо, официальная формула. Интересно, на такое выражение сочувствия есть какой-то официальный ответ? Или молча кивнуть будет достаточно? Пожалуй, учитывая тот факт, что Дэймон только что потерял всю свою семью, мое невежество спишут на шок. Что ж. Так и поступим.
Кивнув, я прошелся по камере, заглядывая между прутьями и пытаясь рассмотреть соседние помещения. Есть там кто, или пусто? Не видно и не слышно. Пожалуй, если б мы были не единственными узниками, соседи бы уже как-то обозначились. Так что, скорее всего, мы единственные гости в этом роскошном отеле.