Гибрид: Для чтения вслух
Шрифт:
На Никицкой маму легче вылечить. Сюда ходит доктор Бобков. Он всех нас лечит. Бабушка верит только одному доктору Бобкову.
А когда у меня открылась скарлатина и папина бабушка стала бегать по квартире и кричать «азохенвей», пришел доктор Бобков и сказал, что нужно сделать укол. Тогда Лизаветниколавна всех выгнала из комнаты и позвала только Аню. У меня была температура выше градусника. Я стал плакать. А бабушка сказала:
— Цыц! Негодник.
Она придавила мне голову и руки. Аня держала
— Господи Исусе! Помогите мне, пожалыста, выздороветь. Я не хочу умирать. Помогите мне, пожалыста, Господи.
И вот видите, я не умер, а выздоровел. Все удивлялись. Потому что бабушкин сын Гуля умер как раз от этой скарлатины. Когда бабушка разбила зеркало на комоде.
И тогда, сказал дядя Жорж, бабушка стала верить в Бога. А когда я родился, меня назвали в честь того мальчика.
Я смотрю на портрет Гули, который висит в большой комнате. И совсем он на меня непохож. Только у нас матроска одинаковая.
После скарлатины у меня еще болела коленка.
Когда я совсем выздоровел, пришла весна. И на меня вдруг во дворе свалился мотоцикл.
Я его совсем не трогал и даже на него не влезал. А он взял и свалился. Ни с того ни с сего.
И еще проткнул мне ногу своим тормозом.
Тут опять моя папина бабушка Адельсидоровна стала бегать и хвататься за голову.
А другая бабушка Лизаветниколавна залила мне дырочку коллодием. И этот коллодий застыл. Получилось стеклышко.
Я, канешно, орал как резаный. Все-таки дырка в ноге, из нее кровь течет.
А бабушка еще обещала меня выпороть. Чтобы я не лез куда не следует.
Я знаю, что пороть она меня все равно не будет. Это она так говорит. Для красного словца.
Папа сказал, что если меня кто-нибудь хоть пальцем тронет, он тому голову оторвет. Хотя папа сейчас и «сидит в командировке», но когда он выйдет!..
Аня меня успокаивает:
— До свадьбы заживет!
— Нечего разводить мерехлюндии, — говорит Лизаветниколавна.
В чем душа держится
Я люблю весну за то, что можно играть на асфальте. И гулять без пальто.
У девчонок — классики.
— Мак? Мак. Мак? Мак. Мак? Дурак.
А у нас — расшибалка!
Я теперь коплю деньги. Без денег в «расшиши» не играют. Бабушка нашла мне царский пятак. Для биты — самая лучшая, необходимая вещь. Вовка даже хотел со мной сменяться. На ножичек. Хитрый какой!
Я уже два раза попадал на «чиру».
Без дедушки жить можно. А без бабушки жить нельзя. Все ходят к маминой бабушке советоваться, как жить. И соседи, и родственники.
Тут приехала Рита и спрашивает — пожениться ей на Магиде
— Чтобы человека узнать, надо с ним съесть пуд соли, — сказала бабушка.
Но когда пришел Магид, они соль есть не стали, а сели пить чай. И бабушка угощала Магида пирожками. Бабушкины пирожки — самые вкусные в мире.
А потом бабушка сказала Рите — с Богом! И ничего страшного, если он, как его называется, иврей. Ивреи, как его называется, бывают очень хорошие и любят свою семью.
Моя бабушка все время повторяет — «как его называется». Это у нее такая поговорка. У моего папы тоже есть поговорка — «эт-самое». Это самое.
А когда Рита с Магидом поженились, они приехали к бабушке на «линкольне».
«Линкольн» — такая длинная машина. Американская. У Магида «линкольн», потому что он работает в университете. В клубе. А этот клуб на нашей улице, только вон там, в конце. И Магид меня обязательно покатает на «линкольне», когда-нибудь.
Мне он очень понравился. И не потому, что подарил пистолет.
Все сказали, что Магид совсем не похож на иврея. У него такое лицо, как будто он не иврей, а немец.
Уже потом, когда во время войны он попал в плен, это его спасло. Он стал у них переводчиком и помогал нашим партизанам. А когда его освободили из плена, ему дали всего «десять лет лагерей».
Но это было уже совсем потом. А «потом» — это уже другая история.
В общем, моя мамина бабушка живет для всех. И папина бабушка тоже живет для всех. А вот папин дедушка живет для себя.
Когда я вырасту, я тоже буду дедушка. И буду жить или для себя, или для всех.
Моя мамина бабушка говорит, что для себя жить стыдно. Дядя Жорж на это сказал, что бабушка может спокойно поступать в партию.
Но бабушка в партию не хочет, потому что не любит товарища Сталина. А товарища Сталина она не любит за то, что подорвал храм.
Дядя Жорж сказал, что храм подорвал Каганович, а товарищ Сталин в это время был на даче. И хотя Бога уже нет, храм можно было оставить как памятник.
Дядя Сережа сказал, что Сталину наплевать на храм, потому что он нерусский.
А дядя Жорж сказал, что грузины тоже верят в Исуса-с-Креста. И Сталин даже учился на попа в семинарии.
Дядя Сережа вскипятился:
— Сталин никакой не грузин, а типичный Джуга-шви-ли. Значит, наверняка — еврей. Хи-хи, железный еврей!
Тетя Муся закричала, что дядя Сережа — ужасный человек. И непонятно, почему его до сих пор не отправили «куда следует».
А дядя Жорж сказал:
— Но ведь и Христос был еврей. По крайней мере — наполовину.