Гидра-2. Криминальные истории 60-х
Шрифт:
Истец. Высокий крупный мужчина с большими сильными руками рабочего человека. Не спеша встал, покашлял в кулак.
— Моя жена начала выпивать после рождения первого ребенка, — произнес он глуховатым голосом. — Но эти случаи были не часты. Я думал, что это пройдет. Думал, родится второй ребенок — кончится эта блажь. Но после рождения второго и когда он немного подрос, у нее появились запои. Она напивалась до невменяемости. Мы вначале жили с моими родителями в одной квартире. За детьми смотрела мать — и кормила, и мыла их. Потом мы получили отдельную квартиру и уехали от родителей. Там дети оказались безнадзорными.
— Врет он все, — раздался вдруг громкий хриплый голос. Все обернулись. Говорила женщина с отекшим, словно со сна лицом. — Сам жрал водку в три горла.
— Ответчица, вам слова никто не давал. Помолчите, — спокойно сказала судья, пожилая женщина с гладко причесанными седыми волосами.
— В 1967 году, — помолчав некоторое время, продолжал истец, — я подал заявление на развод и одновременно просил взыскать с нее алименты на содержание детей. Я думал, что это ее остановит, что она одумается, бросит пить. Но ошибся. Вначале она не пила, жизнь вроде стала налаживаться. Но потом опять стала пить.
— Где и кем вы работаете? — спросил народный заседатель, молодая женщина, похожая на учительницу.
— Я работаю шофером. Раньше работал на международных рейсах. Бывал в командировках. Мне соседи говорили, что к жене приходят мужчины. Я ушел с той работы. Устроился в городе. Каждый день бывал дома. Жена не стала ночевать дома. Где она бывала, я не знаю.
— Все врет. Сам шатался неизвестно где. В командировках он бывал… Ха-ха, — опять громко сказала та женщина, которую судья назвала ответчицей, и хрипло засмеялась.
В зале стояла некоторое время тишина. Судья строго посмотрела на нее. Та отвернулась.
— Все это отрицательно влияло на детей, — продолжал истец. — Они начали говорить всякие нехорошие слова, не слушались. Сейчас они живут у моих родителей. Жена совершенно им не уделяет никакого внимания, не занимается их воспитанием. Я чаще бываю у родителей, чем дома. Дальше так жить нельзя. Поэтому я прошу лишить ее родительских прав. Я и мои родители воспитаем детей и без нее.
Вопросов к истцу не было. Он сел на свое место. Судьи, посовещавшись, предоставили слово матери истца — маленькой, худенькой старушке.
— Все, что сказал мой сын, — правда. Так оно и было.
— Правильно, правильно. Заладили, — негромко, но четко сказала ответчица. — Сама была против меня, потому что я из деревни.
— Глупая, — повернувшись к ней, ответили старушкаю. — Опять ты не то говоришь. Мы сами не больно городские. Дело не в деревне. Она очень грубая, — повернувшись к суду, продолжала она. — Оскорбляла сына, нас с мужем. Даже драться налетала. А когда стала выпивать, вообще жизни никакой не было. — Она заплакала, молча вытирала слезы. — Мне мальчиков, внучат жалко. Не повезло им. Сиротинки при живой матери. Но мы их воспитаем, поставим на ноги. Что теперь делать.
Суд выяснил, что родители истца — пенсионеры, живут в однокомнатной квартире, хотят воспитывать
Когда слово было предоставлено ответчице, она сразу перешла в атаку:
— Они все сговорились. Специально так говорят, чтобы избавиться от меня. Он, — кивнула она головой в сторону истца, — нашел себе, наверное, городскую, расфуфыренную. А я простая, деревенская, не умею так одеваться. — Она заплакала. — Зачем он на мне женился? Привез сюда, а теперь бросает и детей отнимает. Что я буду делать одна? Вот возьму и уеду обратно в деревню. И пусть он с детьми один поживет.
— Ответчица, — остановила ее судья. — Вы должны отвечать по существу дела. Признаете вы иск или нет? Если нет, то почему?
Она некоторое время помолчала, тупо глядя на судью.
— Как это признаю? Не признаю.
— То есть вы согласны с тем, что говорит истец и не возражаете, чтобы детей воспитывал он и его родители.
Она некоторое время молчала.
— Нет, не согласная я. Врет он все. И мать его тоже врет. Вовсе я не дралась с ними и не ругалась. А детей я воспитывала. Выпивала только вместе с ними. Путь они докажут, что я пьяница и что за детьми не ходила. У них свидетелей нет. А без свидетелей нельзя судить. Я не согласная.
— Значит, вы считаете, — продолжала судья, — что оснований для лишения вас родительских прав нет, что вы сами в состоянии воспитать детей. Но истец говорил, что вы выпиваете и ведете себя в отношении детей неправильно.
— Врут они. Я не пьяница. Они сами пьют, а муж — вообще алкоголик.
— Вы утверждаете официально, что ваш бывший муж — алкоголик?
— Да, я заявляю официально.
— Хорошо, мы проверим. Слово предоставляется представителю районного отдела народного образования.
Встала молодая стройная женщина.
— РОНО поддерживает исковые требования истца. Факты, изложенные им, соответствуют действительности. Мы обсуждали поведение матери на заседании комиссии по делам несовершеннолетних. Наши работники проверили условия жизни детей у бабушки и дедушки. И, по мнению комиссии, они вполне могут это сделать. Дети выглядят ухоженными. Чувствуется, что в отношении их проявляется большая забота. Комиссия обследовала и условия жизни матери. В квартире грязно, не прибрано. Ответчица при посещении ее членами комиссии находилась в нетрезвом состоянии, грубила, выталкивала их из квартиры. В такой обстановке дети находиться не могут. Комиссия считает, что ответчица должна быть лишена родительских прав, а дети оставлены на воспитание отцу и его родителям. Комиссия также считает, что ответчица не достойна проживать в нашем городе, и поэтому обращается к суду с ходатайством о выселении ее из Москвы.
— Не имеете права выселять из Москвы. У меня постоянная прописка, — вдруг, быстро встав с места, громко сказала ответчица. — Не ваше это дело.
— Я вас предупреждаю, — спокойно сказала судья, — если вы будете вести себя неправильно, мешать слушанию дела, я вас удалю из зала суда.
Следующее слово было представлено инспектору по делам несовершеннолетних, молодой женщине в милицейской форме.
— К нам обратились соседи ответчицы. Они сказали, что мать двух детей пьет, к ней приходят мужчины, когда муж бывает в командировках. Дети часто гуляют во дворе без надзора, плачут на лестничной клетке. Мать ругается на них нецензурной бранью.