Гигея
Шрифт:
Когда должны мы выступать?
А Спарта как всегда готова
померять силы с персами опять
как в Фермопилах мудрый наш герой,
царь Леонид, схватился с ними не на жизнь,
а на смерть. Мы естеством число ведь
измеряем. В одном лице всегда не меньще трех нас в битве истинно бывает.
Павсаний.
О, мудрый царь, начальник из царей,
мне злая весть недавно поступила.
Ты в Спарте обвинен?
Левтихид.
О,Боги!
Павсаний.
Есть сведенья о том,
что ты в походе фессалийском
легко мог всю страну завоевать,
но был подкуплен крупными деньгами.
Левтихид.
Павсаний не политик ты!
Ты должен был бы знать-
без доказательств я вины не принимаю.
Павсаний.
О, царь! Поверь, мне неприятно
с тобой об этом вовсе говорить.
Но доказательства трех воинов
с тобою бывших, ты знаешь,
есть и доказательство вины.
А ведь они под клятвой подтвердят,
что видели тебя как в собственном шатре
тогда ты золота мешок руками обнимал и
радовался словно малое дитя,
в порыве томном восклицая:
"И вот оно мое! Фессалия пускай как прежде существует! А я не буду больше воевать."
Мне их позвать!?
Они вблизи здесь, за шатром.
Левтихид(угрюмо).
Зачем их звать, Павсаний, наш стратег.
Когда ты малое сберечь для жизни хочешь,
всегда найдется тот злодей,
кто и тебя захочет опорочить.
Да, взял немного золота на радость
глаз моих, на старость, что близка,
болезнями увечна.
Да, взял. А если бы не взял, то взял бы
кто другой.
Ведь воровать нас с детства приучали.
Об этом ты забыл, Павсаний, наш стратег?
Павсаний.
Нас приучали в жизни выносить
всю нищету, все внешние страданья,
не наслаждаться золотом тельца,
а все как есть и жизнь, и пепелище
на пользу Спарте бедной приносить и
охранять могущество страны, лелея не себя,
ее народ и землю.
Богатства, взятые мечом,
в казну страны родимой приносить.
А ты, царь Левтихид,
тебя совет старейшен царем избрал
за доблесть и отвагу, а ты, царь Левтихид,
достоинство свое
на золото простое променял.
Спасенья нет тебе.
Левтихид.
Павсаний! Смерти я боюсь.
Не скрою, позор и умирание
меня страшат. Как слаб ты, человек,
в стихиях собственных страстей.
Но ты позор на Спарту навлекаешь
для всей истории времен,
в которых Спарта будет свята.
И если Спарте, говоришь, ты предан
телом и душой, не
а всем настроем чувств благих, то
выход есть и не в моем позоре.
Павсаний.
Какой же выход, Левтихид!?
Левтихид.
А выход прост. Позволь, и я бегу в Тигею.
И там окончу дни мои в тиши и радости покоя. А золото я частью возвращу.
Но ты, пойми, кормиться должен я?
На мое место встанет Клеомен.
Ведь мы с ним два царя у Спарты.
Народ спартанский любит так его,
ведь его Геро-дочь была женой
для фермопильского героя Леонида.
Павсаний.
Пусть будет так. Для родины моей
огласка лишняя не почва для героев.
Не встанет Клеомен в бой ратный против
персов и твое место не займет.
Левтихид.
Пусть боги охранят тебя,
Павсаний и мудрец!
Твой благородный облик история навеки сохранит. Прославит мир тебя. А сам я
удалюсь. И скроюсь в тьме неслышимых
столетий.
Не всем известным быть, не всем героями
истории служить, ведь должен быть
на свете и порок и в людях он не одинок.
Из слов твоих к тому же заключил я,
что Клеомен там что-то натворил.
Когда последний раз мы виделись, он жил.
Павсаний.
Мор на царей вдруг в Спарте наступил.
Один погиб-герой, другой предатель,
а третий золотом всю душу замарал.
Клятвопреступник Клеомен вдруг презирать задумал своих соседей и палкою в лицо всех без разбора тыкать начал.
Когда же сродники его в колодки ноги заключили, у стражи выпросив кинжал, от ляжек, бедер, паха и лодыжек куски живого мяса отрезал и сам скончался в страшных муках.
Левтихид.
Пусть боги рассудят царями Спарты
совершенных уйму дел.
Не дело мудрого стратега к суду их Спарты привлекать.
Павсаний(Левтихиду).
Уходи(Левтихид уходит).
Изгладит жизнь все силой сокрушенья.
От дел земных, когда я отвлекаюсь,
то вместо света черпаю лишь тьму.
Я завтрашним сомнением смущен,
Дым битвы слышу я,
скопляется подобием он ночи.
И негде скрыться перед ним.
Ленивых надобно будить.
Но мы Мардония не знаем планов.
И потому готовы отдыхать,
А от неложных грез
очнуться бы пора.
Во мраке Аида и ночи
мы жизнь прожигаем давно
Деметра опять ли захочет
явить себя как божество
в нарядной природе купели,
где птицы бы в счастье запели,
<