Гильдия темных ткачей
Шрифт:
«Эй, ты кто?» — недоумевал дракончик.
«Хозяин», — отвечал Хилл.
«Неправда! Ты другой», — спорил дракончик.
«Тот, тот», — отбрехивался на бегу Хилл, удерживая статуэтку подальше от себя.
«А сними перчатки, проверим, тот или не тот?»
Хилл уже проскочил между замерших охранников, миновал послушно отворившуюся под перчаткой хозяина дверь, вторую дверь внизу лестницы…
«Скоро проверишь, кто тебе тот, а кто не тот», — пообещал дракончику, выскочив в публичный зал. И чуть не рассмеялся: словно стая чаек, в воздухе зависли бумаги. Встрепанные, растерянные гномы и люди плавно взлетали и опускались в попытках их поймать. Под потолком
Не замедляя бега, Хилл дернул Ориса к себе, в Тень, и потащил прочь. Только удалившись на полквартала и нырнув в чей-то сад, он остановился и отпустил брата.
— Мертвый тебя!.. — начал зеленый Орис, едва вывалившись в нормальный мир.
— Чшш! — зашипел Хилл и отодвинул от брата сверток. — Не трогай, если шкура дорога. А где Седой Еж?
— Что случилось? — Орис судорожно пытался сориентироваться. — Что это?
— Это ящерица, ничего не случилось. Нужно отдать Ежу. Тихо!
Прижав палец к губам, Хилл прислушался. Пока они бежали от банка, показалось, что в сером киселе мелькнуло что-то…
— Так. Значит, новая Рука Бога? — Из тени каменного забора вышел Седой Еж. — Поздравляю.
От голоса Ежа Хилл вздрогнул: слишком похож на те голоса, в Ургаше.
— Не понимаю, о чем вы, — ответил Хилл так же холодно. — Вот. План пришлось поменять.
Он протянул Ежу сверток с артефактом. Но тот покачал головой и указал на землю.
«Воришка. Убью», — зашипел дракончик, стоило Хиллу разжать руки.
— Перчатки, — приказал Ёж, не приближаясь к свертку.
Хилл с безразличным видом стянул рунные перчатки и кинул Ежу. Глубоко внутри кипела досада: так и не удалось отплатить той же монетой.
Орис переводил настороженный взгляд с одного на другого, но не вмешивался. Хилл видел, что брат готов в любой момент броситься в драку: от Ежа несло смертью, словно из пасти гуля. Только когда Ёж растворился в Тени, держа дракончика подальше от себя, и запах опасности развеялся, брат чуть расслабился.
— И что это было? — вполголоса спросил Орис.
— Большие неприятности, — так же тихо ответил Хилл. — Он знал, что артефакт опасен. Знал, что мы идем вместе. Шис.
— Похоже, мне крупно повезло, — усмехнулся Орис и тут же велел: — Домой, быстро. Успеем, пока Ёж занят, наше счастье.
Хилл кивнул и первым перепрыгнул через забор. Орис последовал за ним, и они помчались к улице Серебряного Ландыша. Хиллу хотелось надеяться, что Ёж не рискнет убивать их своими руками, но после того, как западня не сработала — все может статься.
— Ладно. Придется рассказать Наставнику, да? — Он не ожидал ответа: и так было ясно, что самим им не выкрутиться. — Шис.
— Вчера, значит? Рассказывай.
— Да. Он позвал…
Хилл коротко, на ходу, рассказал брату о договоре и сегодняшней стычке. При этом он не забывал прислушиваться к каждому звуку и ежеминутно касаться Тени, проверяя, нет ли поблизости Ежа или Ласки сотоварищи. Он бы не удивился сейчас ни брошенному в спину ножу, ни арбалетному болту, ни камню с крыши. Похоже, Хиссу надоело ждать, и он устроил им с братом испытания на полтора года раньше срока.
— Шис, — выслушав брата, прошипел Орис. — Надо было убить Волчка.
— Надо было, — согласился Хилл. — Что делать будем?
— Что Наставник скажет, то и будем.
До улицы Серебряного Ландыша они, против ожидания, добрались спокойно. Никто их не подстерегал, не плевался отравленными иглами,
Суардцы мирно торговали, гуляли по освещенным жучиными фонарями улицам, пили чай с вечерними газетами на открытых террасах рестораций и бросали монетки в берет уличного скрипача. Единственным, кто проявил внимание к двум спешащим по своим делам юношам, был бродячий проповедник. У подножия статуи Варкуда Первого собралась целая толпа: святоша в потрепанном белом балахоне вещал усталым после рабочего дня ремесленникам и лавочникам о наступающей Тьме, проснувшемся Мертвом боге и забытых заветах предков. Горожане принимали деятельное участие в проповеди: то переиначивали его слова и смеялись, то сочувственно хлопали по спине и предлагали пива из своих кружек, то требовали вместе спеть про веселую вдову.
— …поздно будет! Воцарится на престоле отродье Ургаша, прервется род истинных королей! — надрывно закричал проповедник, хватая дюжего кожевенника за рубаху.
Детина недовольно замычал и отпихнул мелкого святошу. Тот, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону, прямо под ноги братьям.
— Вставайте, почтенный.
Орис ловко подхватил проповедника подмышки, поставил на ноги и хотел идти дальше, но святоша схватил его за рукав.
— Погодите, юноши! Я вижу, Тьма еще не поселилась в ваших сердцах!
Только сейчас Хилл разглядел осунувшееся темное лицо и нездорово горящие глаза проповедника.
— Простите, почтенный, мы спешим, — ровно ответил Орис и отцепил сухую, похожую на птичью лапу, руку.
— Идите на север! Святой человек покажет вам истинный путь к Свету! Не допустите осквернения отчизны отродьями Тьмы! — не унимался оборванец.
— Сумасшедший, — пробормотал Орис, ускоряя шаг. — Да призрит его Сестра.
Он осенил лоб малым Окружьем, Хилл последовал его примеру. Дурные, отдающие Хиссовым смрадом слова проповедника гудели и бились в голове, обещая продолжение неприятностей.
Мастер выслушал Ориса и Хилла равнодушно, словно Посвящение без испытаний и ритуалов — самое обычное дело.
— Никому, никогда. Даже… нет, особенно настоятелю Кирлаху, — распорядился он. — С учениками разберетесь сами, а Ёж вас не тронет.
Хилла передернуло от обещания, сквозящего в тихом голосе Наставника. Не хотел бы он быть на месте Седого Ежа, если тот попадется на горячем.
Глава 8
Та сторона
…вернется кровь Темного Хисса в Бездну, а кровь Светлой Райны — в Светлые Сады, и пребудет Равновесие до скончания времен.
435 год, 21 день Холодных Вод. Суард.
— До вечера, Ваше Высочество!
Рональд распрощался с Ристаной, попытался еще раз прощупать Дукриста — но тот не позволил увидеть больше того, что желал показать сам.
«Шисов ублюдок, — улыбаясь и кланяясь, думал Рональд. — Мне плевать, что за игру ты затеял. Ничего тебе тут не светит! Ристана моя. И Шуалейда будет моя».
Мимолетное удовлетворение сменилось опасением. Не зря Дукрист явился за пять дней до праздника — и именно тогда, когда младший Ламбрук привез из Сашмира фрагмент дневника Андераса, ученика Ману Одноглазого. Ублюдок еще не успел наложить на тетради лапу, иначе бы не удержался, похвастал. Но сегодня же попытается. Не зря старший Ламбрук юлил!