Гимназист
Шрифт:
Право на выкуп предоставленных помещиками земель, и государственную бумагу на занимающие ими жилища.
Компенсацию за отказ от занимаемого жилища, если свободный человек соизволит приехать в город и трудится на фабриках и заводах по царскому контракту.
И это было только часть зачитываемого манифеста, который произвёл фурор разорвавшейся бомбы.
Петербург гудел, словно разворошённый улей, но всё было относительно спокойно.
Я патрулировал улицы города, и ждал когда грянет волна беспорядков, наверное, как и старший офицерский состав,
Но ничего не происходило. Конечно, пьяных было в десятки раз больше, чем обычно, от чего, то тут, то там возникали конфликты между горожанами. Но не на политической, а на личной почве.
Патрули быстро гасили очаги скандалов, а как по-другому, когда за спинами полиции стояли военные с ружьями.
Под самую ночь, патрулируя рубеж, за которым начинался центр города, мой отряд встретился с царской стражей, в рядах которой был мой друг.
Пока главы отрядов общались между собой, мы так же с Николаем перекинулись парой фраз, о местах нашей практики, и ситуации вверенных нам областях.
— Гриш, у тебя, когда свободное время будет? — улыбался Николай, держа руку на рукояти дорогой с виду сабли. — У Розы в твоём районе особняк. Встретились бы все вместе. Она спрашивала про тебя. Всё никак не отпустит её то, что ты на новый год один был. Говорит тебе надо пассию подыскать.
— Да кто его знает, — пожал я плечами. — Нам даже сейчас не говорят, когда дежурство кончится. Что уж говорить про следящие дни.
— Давай тогда я тебе адрес скажу. Как время будет, сам заглянешь. Роза обрадуется твоему визиту.
После того как Николай назвал мне адрес особняка княжны Глициной, через пару минут наши патрульные отряды разошлись по разные стороны.
До самого утра мы блуждали по улицам Петербурга в вваренном нам районе. За это время мы несколько раз разнимали дерущиеся компании, да утихомиривали пьяных дебоширов, после чего из отдела пришёл приказ возвращаться.
Мы покидали дежурство, которое прошло на удивление гладко, а на наше место заходил другой патрульный отряд.
Идя в двенадцатый отдел полицейской канцелярии, я размышлял над тем, что неужели временной сдвиг так повлиял на подпольщиков, что они отказались от своих замыслов.
Когда мы сдали дежурство, то нам сообщили, то завтра в том же составе будет очередное патрулирование, которое должно начаться после полудня, так что нам надо как можно быстрее вернуться в общежития и выспаться перед завтрашним патрулированием.
Следующий день был схож со вчерашним, за малым исключением. К вечеру в город повалили бывшие крепостные из ближайших сёл да деревень, дабы посетить сформированные коллегии для получения новых бумаг и разъяснения, новых прав и свобод, а так же заключения царского контракта, если таковой требовался.
Конечно, в дальнейшем как я слышал от начальства, будут сформированы выездные коллегии, которые будут сами ездить по уездам, но пока самые рьяные подданные императора став свободными, не желали ждать и сами неслись в город.
И вновь
Всё было относительно спокойно, хоть уровень напряжения и беспорядков слегка вырос за счёт притока деревенских жителей.
На третьи сутки наш отряд убавился вдвое. Не стало офицеров и армейцев. Однако патрульная группа всё равно была большой и состояла из постовых и гимназистов, которых изначально направили в армейские формирования.
На данный момент их оставили с нами, забрав лишь кадровых вояк.
В этот вечер шёл снег, и дул морозный ветер.
Мы, заступив на дежурство несколько часов назад, в количестве десяти человек, шли по оживлённой торговой улице.
Я, идя в нескольких метрах позади, подмечал, что присутствующее напряжение предыдущих дней у большинства улетучилось, и сейчас идя по тротуару, постовые беззаботно болтали и смеялись над шутками, а перед ними расступался простой городской люд.
Проходя складское помещение тканевой фабрики, я размышлял над тем, что нормы права, которые в нас вбивали, теперь становились актуальны, ведь многих, скорее всего, направили на практики в канцелярии, из которых и будут вскоре сформированы выездные коллегии.
Также я думал над, словно тающей угрозой кровавых беспорядков, которые возможно захлебнулись из-за смены времени года, которое подорвало логистику. Недостатка времени на организацию, и прочих неизвестных мне факторов вплоть до того, что возможно глав зачинщиков смогли заранее определить и обезвредить, отчего всё развалилось.
Как внезапно всё поглотил взрыв, который снёс нас на проезжую дорогу.
Я на какое-то время потерял сознание, а когда очнулся, то был под завалом слегка тлеющих досок, а всюду разносились взрывы и крики людей и мольбы о помощи.
В глазах всё троилось, по лицу текли струйки крови, а в нос бил запах гари и пороха.
Приподнявшись на руках, я увидел рядом с собой изуродованное взрывом тело полицмейстера, чьи глаза смотрели стеклянным взором.
— Твою мать. — Вставал я на колени под звук падающих с моей спины тлеющих досок, и людского хаоса, чувствуя, как многочисленные ушибы и раны непрерывно регенерировали на моём теле.
Зрение восстанавливалось медленно, от чего всё ещё расплывалось и ходило ходуном, но я мог понять, что всюду горели здания, и вся улица была усыпана телами убитых и раненых, которые сейчас стонали от боли и звали на помощь.
Те же, кто не пострадал в череде взрывов сейчас в панике убегали прочь, не разбирая дороги, сталкиваясь друг с другом.
Когда я смог подняться в полный рост, то не сразу осознал, что моя шинель также начинала тлеть от взаимодействия с обугленными досками, которыми меня накрыло после взрыва.
Всё ещё терпя на себе явные признаки контузии, я рванул что есть мочи отворот своей зимней формы, от чего пуговицы стали разлетаться в разные стороны, а я через пару мгновений стоял только в одном сером мундире без единого опознавательного знака.