Гимназистка. Под тенью белой лисы
Шрифт:
— Лизанька, как вам не стыдно? — возмутился Рысьин. — Это была провокация со стороны Волкова. Наглая гнусная провокация! Не уверен, что там не было использовано чего-то этакого, запрещённого. — Рысьин повертел рукой с платком, показывая «этакое», а потом опять вытер шею. — Куда только Фаина Алексеевна смотрела, когда так унижали честь клана? Но ставить бедному мальчику в вину это происшествие жестоко.
Разговор мог затянуться, а у меня не было ни малейшего желания ни разводить политесы, ни задумываться над рысьинскими предложениями.
— Итак, Александр Николаевич, чего вы хотите? — холодно спросила я. — У меня мало времени,
— Мы согласны вступить в ваш клан вместе с причитающимися нам активами при условии, что Юрий станет вашим мужем, — быстро, по-военному, выдал Рысьин и продолжил уже куда более расслабленно, надеясь за словесами замаскировать смысл предложения: — Ну а мне, соответственно, выделено подобающее место. Лизанька, уж об этом вы точно не пожалеете. Я прекрасный управленец, не побоюсь этого слова, а вы — всего лишь юная слабая барышня, которая многого не знает и не умеет. Но я вам передам всё, что накопил за свою долгую жизнь.
Не иначе как Рысьин рассчитывает на моё место? Наверное, уверен, что я с радостью передам бразды правления и скроюсь за широкими плечами от мирских проблем, а управлять, управлять будет он. Вон как важно надулся, наверняка уже представляет себя во главе клана, пусть маленького, но отжавшего у большого клана Рысьиных всё, до чего дотянется. В то, что отожмёт, я верила, а вот в то, что сможет чем-то управлять, — нет.
— Сейчас мы подпишем договор, где перечислены все мелочи, чтобы и вам не было обидно, и нам.
Он расстегнул портфель и достал оттуда солидную кожаную папку, с позолоченной монограммой в углу. Позолота местами облупилась, показывая серую невзрачную основу.
— А вы можете меня обидеть Александр Николаевич? — сделала я жалобные глаза.
— Помилуйте, Лизанька, и в мыслях не было, — всполошился он. — Как вам только в голову пришло? Вы же мне почти дочь родная. Просто порядок должен быть во всём. Да и вам, уж простите, свойственно давать обещания, которые вы потом забываете. — Он хохотнул. — Но мы не в обиде с Юрием. Мы прекрасно понимаем, что девичья память короткая. Нам ли вас судить, если вы просто забыли?
Это был явный намёк на помощь с учебником по магии. Юрию за этот подарок я, вне всякого сомнения, была благодарна, но не настолько, чтобы выходить за него замуж. Да я ему этого и не обещала.
— Вот поэтому, — продолжал разливаться соловьём Рысьин, — я и считаю, что всё должно быть записано на бумаге и заверено клановой печатью.
— Увы, у меня нет клановой печати, — прервала я его.
— Как это нет? — опешил он. — Каждый клан должен иметь печать. Лизанька, как же вы так? Вот видите, не зря я считаю, что вам нужен умудрённый опытом советник. Я закажу печать, не беспокойтесь. Какие между нами могут быть сомнения? Подписывайте так, пока без печати, и я сразу займусь делами нашего клана.
Он распахнул передо мной папку, и моему взору предстала толстая стопка листов, которые следовало заверить своей рукой. Чернильницу Рысьин тоже услужливо подвинул ко мне поближе.
— Я непременно изучу договор в ближайшее время, — сладко улыбнулась я. — Видите ли, Александр Николаевич, я считаю дурным тоном подписывать договор, не
— Да что там читать, Лизанька? Вы меня обидеть хотите? — патетически воскликнул он. — Разве я могу вас обмануть? Вас, мою будущую невестку? Да я, можно сказать, единственная ваша опора в этой жизни, а вы так меня обижаете. Нехорошо…
Он укоризненно поцокал языком, силясь меня смутить.
— Нехорошо подписывать не читая, — возразила я. — А то как бы не оказалось, что у меня обязанностей перед вами больше, чем у вас передо мной.
— Я вижу, что вам пока не до близких родственников, — с трагической миной сказал Рысьин, захлопнул папку и убрал в портфель. — Пожалуй, я навещу вас вечером, когда вы успокоитесь и примете себя, как главу клана. И поймёте, что лучшего помощника вам не найти. И получить с Рысьиных причитающееся без меня у вас тоже не получится, учтите.
Теперь я пожалела, что не успела ничего прочитать. Интересно, что там вписано, что даже такой махровый интриган уверен, что не сумеет меня убедить, что этот пункт — исключительно для моей пользы?
Рысьин уходил с оскорблённым видом, ничуть меня не задевшим. Если я о чём и жалела, то лишь о том, что этот визит точно не последний. Но поскольку почти сразу после него пришла Аня Тимофеева, посещение любящего родственника и связанные с ним загадки я тут же выбросила из головы.
— Salve, — хихикнула та, поднимая руку на манер приветствия древнеримских легионеров. — Рада видеть главу нашего клана целой и невредимой. Мама ждёт нас всех на праздничный обед. А папа где?
Она вопросительно огляделась.
— Они с Владимиром Викентьевичем отошли по делам. Должны скоро вернуться. Аня, не в службу, а в дружбу, купи свежих газет, пожалуйста.
— Объявление о клане будет только в вечерних выпусках. Ох, что тогда начнётся…
Она невольно хихикнула, но я её веселье не поддержала.
— Мне нужна информация про покушение на Ольгу Александровну. Очень нужна. А выйти в одиночку из университета я пока опасаюсь, понимаешь?
Анна расспрашивать не стала, коротко кивнула, убежала за газетами и притащила целую пачку.
К сожалению, Волков оказался прав: Николай не только был подозреваемым в покушении на Ольгу Александровну, но его уже успели арестовать, поскольку он не смог ответить на вопрос, где находился в промежуток между 6.10 и 6.20. Как это неразумно с его стороны, беспокоиться о моей репутации, в то время как на кону стоит его собственная жизнь. Но я такую глупость поддерживать не намерена.
Глава 31
Извелась я до прихода Владимира Викентьевича знатно. И главное, ни в одной газете подробностей не было: ни какого рода покушение случилось, ни пострадала ли хоть немного великая княжна. Даже её фотографий не было. А вот фотографии Николая были. С недоумёнными приписками, как мог офицер, получивший внеочередное звание за спасение цесаревича, напасть на его сестру. Даже выдвигались предположения, что со спасением Михаила Александровича тоже было не всё чисто. В последнее даже я сама могла поверить: ещё очень свежи воспоминания, как «обезвреживала» бомбиста. Исходя из моего опыта, спасти цесаревича от покушения проще пареной репы. Даже удивительно, что его так редко спасают. Впрочем, я не особо интересуюсь новостями, возможно зря: вдруг там спасителей набралось уже на целый полк?