Гипнотизер
Шрифт:
— Юсеф… попробуй вспомнить вчерашний день. Он начался как обычный понедельник, но вечером к вам пришел один человек.
Мальчик не произнес ни звука.
— Теперь расскажи мне, что произошло.
Мальчик едва заметно кивнул.
— Ты сидишь в своей комнате? Так? Слушаешь музыку?
Юсеф не ответил. Рот искривился, словно мальчик не знал, что сказать.
— Когда ты пришел из школы, мама была дома, — продолжал Эрик.
Мальчик кивнул.
— Почему? Ты знаешь, почему? Из-за того, что у Лисы температура?
Мальчик кивнул и
— Что ты делаешь, придя из школы?
Мальчик что-то прошептал.
— Не слышу, — сказал Эрик. — Скажи, чтобы я услышал.
Губы мальчика дрогнули, и Эрик наклонился к нему.
— Как огонь, совсем как огонь, — пробормотал Юсеф. — Я хочу зажмуриться, иду на кухню, но не могу войти. Между стульями трещит, красный огонь горит на полу.
— Откуда этот огонь? — спросил Эрик.
— Не помню. Перед этим что-то было…
Он снова замолчал.
— Вернемся немного назад, до того, как кухня загорелась, — сказал Эрик.
— Там кто-то есть, — проговорил мальчик. — Я слышу, как кто-то стучит в дверь.
— Входную дверь?
— Не знаю.
Лицо мальчика вдруг напряглось, он беспокойно застонал, нижние зубы обнажились в странной гримасе.
— Тебе ничто не угрожает, — сказал Эрик. — Юсеф, тебе ничто не угрожает, здесь ты в безопасности. Ты спокоен, тебя ничто не тревожит. Ты только смотришь на то, что происходит. Ты не там, ты смотришь на события издалека, это совсем не опасно.
— Голубые ноги, — прошептал мальчик.
— Что?
— Стучат в дверь, — пробормотал мальчик. — Я открываю, но там никого нет, я никого не вижу. А стук продолжается. Кто-то дразнит меня.
Раненый задышал быстрее, живот вздымался неровно.
— Что происходит теперь? — спросил Эрик.
— Я иду на кухню и хочу сделать бутерброд.
— Ты ешь бутерброд?
— Опять застучали, звук идет из комнаты Лисы. Дверь приоткрыта, я вижу, что у нее горит лампа. Я осторожно поддеваю дверь ножом и заглядываю в комнату. На Лисе очки, она зажмурилась и пыхтит. У нее белое лицо. Руки и ноги свело. Она выгибает голову назад, так что шея напрягается, и колотит ногами по спинке кровати. Колотит все сильнее и сильнее. Я говорю ей «прекрати», но она стучит еще сильнее. Я кричу на нее, нож начинает резать, мама прибегает и тянет меня прочь, я поворачиваюсь, нож выскальзывает, у меня внутри все бурлит, я приношу новые ножи, я боюсь перестать, надо продолжать, останавливаться нельзя, мама ползет через кухню, пол весь красный, нужно попробовать ножи на всем, на себе, на мебели, стенах, я режу и рублю, я устал и ложусь на пол. Я не знаю, что случилось, у меня внутри болит, мне хочется пить, я не могу пошевелиться.
Эрик ощутил свое единение с мальчиком, глубоко-глубоко в светлой воде. Их ноги плавно двигались, Эрик скользил взглядом по скале, все ниже и ниже, она была бесконечна. Просто потемнела вода — стала сине-серой, а потом маняще-черной.
— А перед этим… — спросил Эрик и услышал, как дрожит его голос. — А перед этим ты встретился с папой?
— Да, рядом с футбольным
Юсеф удивленно замолк и уставился перед собой сонным взглядом.
Эрик заметил, что пульс мальчика участился, и понял, что у того падает давление.
— Я хочу, чтобы ты опустился еще ниже, — вполголоса сказал он. — Ты погружаешься, тебе спокойно, приятно и…
— Не мама? — жалобно спросил мальчик.
— Юсеф, расскажи… Ты встречался со старшей сестрой, Эвелин?
Эрик впился взглядом в лицо Юсефа, сознавая, что догадка может наделать бед и спровоцировать провал, если окажется, что он ошибся. Но Эрику приходилось рубить сплеча. Просчитывать ходы было уже некогда — следовало прервать гипноз, состояние пациента снова ухудшалось.
— Что произошло, когда ты был у Эвелин?
— Лучше бы я к ней не ездил.
— Вчера?
— Она спряталась в деревянном доме, — с улыбкой прошептал мальчик.
— В каком доме?
— Тети Соньи, — устало ответил Юсеф.
— Можешь описать, что случилось в этом доме?
— Я просто стоял там. Эвелин была не рада, я знаю, что она думала, — бормотал мальчик. — Я для нее просто собака, никто…
У Юсефа потекли слезы, губы задрожали.
— Эвелин тебе это сказала?
— Не хочу, я не обязан, не хочу, — заныл Юсеф.
— Чего ты не хочешь?
Веки мальчика задергались.
— Что происходит теперь, Юсеф?
— Она говорила, что я должен кусать и кусать, чтобы заслужить награду.
— Кого ты должен кусать?
— В доме есть картинка… Картинка в рамке как мухомор. На ней папа, мама и Кнюттет, но…
Тело мальчика внезапно напряглось, ноги слабо подергивались, он выскальзывал из очень глубокого гипноза. Эрик осторожно вывел пациента из этого состояния, успокоил и поднял на несколько уровней. Он плотно закрыл двери, ведущие к любым воспоминаниям того дня и к сеансу гипноза. Ни одна из них не должна остаться открытой, когда он начнет процесс пробуждения.
Юсеф лежал на койке улыбаясь, когда Эрик оставил его. Комиссар, сидевший в углу, поднялся со стула, вместе с Эриком вышел из палаты и направился к кофейному автомату.
— Я под впечатлением, — признался Йона и достал телефон.
Эрик ощутил пустоту, словно совершил какую-то непоправимую ошибку.
— Прежде чем вы позвоните, я хочу кое на что обратить ваше внимание, — сказал он. — Под гипнозом пациент говорил правду, но это лишь его правда. То, что ему кажется правдой. Он описывает свои собственные субъективные воспоминания и не…
— Понимаю, — перебил Йона.
— Мне случалось гипнотизировать шизофреников, — продолжал Эрик.
— Что вы хотите сказать?
— Юсеф рассказывал о сестре…
— Да, как она требовала, чтобы он кусался, как собака, и так далее, — кивнул Йона.
Он набрал номер и приложил телефон к уху.
— Нельзя сказать, действительно ли сестра говорила ему все это, — пояснил Эрик.
— Но могла говорить, — отозвался Йона и поднял руку, прерывая Эрика. — Анья, самородок мой…