Гиппократ
Шрифт:
Таким образом, у одного и того же врача сосуществуют две концепции божественного, которые нам кажутся очень разными. Но ему они не казались противоречивыми. С одной стороны, он как врач верит в единственную причинность всех болезней, каковы бы они ни были, и эта причинность одновременно божественная и естественная. С другой стороны, как гражданин он исповедует традиционную храмовую религию, даже если и ставит под вопрос некоторые ритуальные действия, не соответствующие его усовершенствованной концепции бога.
Так как у врача-гиппократика божественное означает как бога в рамках традиционного политеизма, так и атмосферные явления, вызывающие болезни, слово «божественное»
«Итак, нужно распознавать, насколько природа таких заболеваний превосходит силу тела, и в то же время есть ли что-либо божественное в болезни? На основании этого врач должен досконально узнать прогноз».
С античности до наших дней толкователи расходятся во мнениях относительно смысла «божественного» в этом отрывке. Нужно ли под этим понимать, что некоторые болезни не поддаются лечению врача, потому что они вызваны богами? Или, наоборот, нужно думать, что «божественное» означает атмосферные факторы, служащие причиной болезни?
Различие ответов частично объясняется тем, что в трактате речь больше не идет о божественном. Ученые вынуждены оправдывать решение, которое они приняли, сравнивая текст с другими Гиппократовыми произведениями.
В пользу первого решения, а именно, что в исключительных случаях могут существовать болезни, ниспосланные богами и, следовательно, неподвластные медицине, приводят сходную позицию автора «Режима» в отношении снов. Этот автор устанавливает две категории снов. «Божественные», посланные богами городам или отдельным лицам, чтобы возвестить счастье или несчастье, являются делом толкователей снов. Зато сны, посланные душой, чтобы возвестить о состоянии тела, относятся к медицине. Можно решить, что автор допускает также существование болезней, посланных богами и неподвластных лечению врача. Однако для толкователя трактата «Прогноз» рискованно опираться на трактат «Режим». Он занимает совершенно особое место в «Гиппократовом сборнике». Его автор является единственным, кто рекомендует сочетание рационального лечения с молитвами. Он даже называет богов, к которым нужно обращать молитвы, в зависимости от случая, подлежащего лечению. Так он заявляет:
«Нужно следовать режиму и молиться богам; в случае благоприятных признаков — Солнцу, Зевсу Уранию, Зевсу-покровителю очага, Афине-покровительнице очага, Гермесу, Аполлону; в случае противоположных признаков — божествам, которые отводят болезни, Земле и героям».
Сторонники второго решения опираются на более показательные трактаты школы Гиппократа, а именно — на две работы, где появляется «научная» концепция божественного — на «Священную болезнь» и «Воздух, воду, местности». «Прогноз», по их мнению, считает божественными все внешние факторы, особенно климатические, которые влияют на болезнь. Гален, горячий сторонник этой интерпретации, справедливо отмечал, что в конце трактата автор «Прогноза» призывает учитывать особенности времен года при установлении прогноза. Очень даже вероятно, что автор «Прогноза», заботясь о закругленной композиции, приводит в соответствие божественное с особенностями времен года.
Из всех текстов, где у врачей-гиппократиков речь идет о божественном и священном, напрашиваются два вывода. Во-первых, несмотря на определенную общность рационалистической мысли, тщетно пытаться свести в единое целое их различные позиции. Во-вторых, их рационализм даже тогда, когда он восстает против магии и суеверия, не является атеизмом. Рационализм врачей V века до н. э. более гибкий и более сложный, чем рационализм толкователей XIX и XX веков, которые иногда склонны форсировать противопоставление между рациональным и божественным, между разумом и религией.
Если врачи-гиппократики могут вступать в конфликт с предсказателями и шарлатанами, способными составить им конкуренцию, они никогда не выступают против религии больших храмов. Это тем более примечательно, что в то время религиозная медицина храмов Асклепия
Асклепий пережил довольно необычную эволюцию от гомеровской эпохи до эпохи классической. У Гомера Асклепий, уже известный своими медицинскими познаниями, был всего лишь государем Трикки в Фессалии. Потом он стал полубогом-врачевателем, рожденным от Аполлона и смертной женщины, которого Зевс уничтожил за оживление умершего человека. Затем он стал богом-врачевателем, популярность которого возросла настолько, что в век Перикла он затмил самого Аполлона. Хотя самый древний храм Асклепия находится в Трикке в Фессалии, возвысил Асклепия храм в Эпидавре, на Пелопоннесе. От Эпидавра культ распространился по всей континентальной Греции (его введение в Афинах датируется последней четвертью V века), в островной Греции (на Крите и Лебене) и в Малой Азии (особенно в Пергаме), а потом достиг Рима, где Асклепий стал Эскулапом. Чудесные исцеления Асклепия в классическую эпоху хорошо известны благодаря двум свидетельствам IV века. Одно — литературное, относящееся к концу жизни Гиппократа (комедия Аристофана «Плутос»), другое — эпиграфическое, немного более позднее (рассказы о чудотворных исцелениях, записанные на стелах, найденных в Эпидавре).
В комедии Аристофана, датируемой началом IV века, бог богатства Плутос представлен в виде слепого старика. Если бы он не был слепым, богатство распределялось бы более справедливо. Храбрый крестьянин из Аттики, которому благодаря помощи Дельфийского оракула удалось встретить Плутоса, решает вернуть ему зрение, чтобы он, наконец, обогатил тех, кто этого заслуживает. Для этого он приводит его «спать в храм Асклепия». Одной ночи, проведенной в храме, было достаточно, чтобы слепец чудесным образом обрел зрение. Комический рассказ об этом исцелении, сделанный рабом афинского крестьянина, оброс слухами. Многочисленные больные приходили спать в огороженное священное место Асклепия. Считалось, что бог в сопровождении двух богинь-целительниц, Ясо и Панацеи, ночью обходил всех спящих и лечил их. Вот что случилось, когда Асклепий подошел к богу богатства:
«Он сел рядом с Плутосом и начал ощупывать его голову; затем, взяв чистый компресс, он вытер им веки. Что касается Панацеи, она разостлала на его голове и лице пурпурное покрывало. Потом бог начал свистеть. Тогда из храма выскочили две змеи необычайной величины… Они медленно проползая под пурпурное покрывало, лизали ему веки, так мне казалось. И быстрее, чем ты бы выпил две фляги вина, Плутос встал на ноги и прозрел. Я же начал аплодировать от радости и разбудил своего хозяина. Что касается бога, то он скрылся вместе со змеями в храме». Можно было бы такое чудесное исцеление отнести за счет комического преувеличения. Но это литературное свидетельство подтверждается надписями, сохранившимися на стелах Эпидавра.
До того как они были частично обнаружены археологами конца прошлого века, стелы были известны из «Путевых заметок» Павсания. Осматривая храм в Эпидавре, Павсаний (автор предшественника Голубого путеводителя Греции) говорит нам:
«Внутри ограды стояли стелы; прежде их было больше, но в мое время их осталось шесть. На них были написаны имена мужчин и женщин, вылеченных Асклепием, а кроме того, болезнь каждого из них и как его лечили. Надписи сделаны на дорическом языке».
Из шести стел, известных Павсанию, найдены три и фрагмент четвертой. Они содержат семьдесят коротких рассказов о чудотворных исцелениях, составленных, вероятно, служителями храма. Стелы были установлены в ограде с целью привлечения новых паломников. Они составлены почти по одинаковой схеме. Больной, имя, родной город и болезнь которого указывались, приходит в храм, ложится в инкубационном портике, видит во сне бога и на следующее утро встает здоровым. Многочисленные исцеления слепых, запечатленные на стелах, подтверждают свидетельство «Плутоса» Аристофана. Выдающимся является случай одной афинянки, которая проявила недоверие к чудотворным исцелениям: