Гитара в литературе

Родионов Виталий

Сюжет стихотворения традиционен, да и сам «испанский костюм» истерт до дыр. Оправдывает автора, пожалуй, лишь то, что этот опус включен в цикл «Из Теофиля Готье», то есть намеренно привязан автором к романтической французской поэзии.

Лирического героя стихотворения «Я и вы», восклицавшего: «Да, я знаю, я вам не пара, / Я пришел из иной страны, / И мне нравится не гитара, / А дикарский напев зурны», вряд ли можно отождествить его с автором, Николаем Гумилевым, человеком «белой кости».

Не умаляя достоинств восточного духового инструмента, следует все же признать, что у классической гитары выразительных возможностей намного больше.

ВЛАДИСЛАВ ФЕЛИЦИАНОВИЧ

ХОДАСЕВИЧ

Ходасевич, Владислав Фелицианович (1886–1939) — русский поэт. С 1922 года — в эмиграции. В стихах (сборники «Путем зерна», 1920, «Тяжелая лира», 1922, цикл «Европейская ночь», 1927), сочетающих традицию русской классической поэзии с мироощущением человека XX века, — трагический конфликт свободной человеческой души и враждебного ей мира, стремление преодолеть разорванность сознания в гармонии творчества. Биография Державина (1931), сборник статей «О Пушкине» (1937), книга воспоминаний «Некрополь» (1939).

В стихотворении «Лида» Владислав Ходасевич рисует изумительно точный портрет страстной, однако душевно чистой девушки. «Когда поют ее подруги / У полуночного костра, / Она молчит, скрестивши руки, / Но хочет песен до утра. / Гитарный голос ей понятен / Отзывом роковых страстей, / И говорят, не мало пятен — / Разгулу отданных ночей — / На женской совести у ней… / Но мило мне ее явленье, / Когда на спящее селенье / Ложится утренняя мгла: / Она проходит в отдаленьи, / Едва слышна, почти светла, / Как будто Ангелу Паденья / Свободно руку отдала».

Русский поэт «серебряного века» прекрасно понимает душу гитары, извечной спутницы любви!

ТЕОДОР ВАЛЕНСИ

Валенси, Теодор (1886–1959) — французский писатель, выпустивший в свет биографическую книгу «Берлиоз». Переведена на русский язык, издана в серии «Жизнь замечательных людей» в 1969 году.

Перу Теодора Валенси принадлежит замечательная книга «Берлиоз», в которой есть ценные свидетельства о том, что прославленный композитор в юности играл на флажолете и флейте, а вскоре «он начал обучаться игре на гитаре под руководством эльзасца по имени Доран, приехавшего в Кот-Сент-Андре вместо несчастного Эмбера, повергнутого в отчаяние самоубийством горячо любимого сына. В ту пору Гектор увлекался также игрой на барабане».

С гитарой Берлиоз не расставался до конца жизни и даже был преподавателем игры на этом инструменте. «Однажды Фердинанд Гиллер привел Гектора на улицу Арле, что в квартале Марэ, и представил его госпоже Добре как учителя игры на гитаре. Гектор, принятый в качестве преподавателя, постоянно встречал там бойкую, жизнерадостную Камиллу Мок, дававшую в том же пансионе уроки игры на фортепьяно».

Во время пребывания в Италии в 1830–1832 годах Берлиоз совершенствуется в игре на гитаре. «Ничто не мило мне так, как прогулки по лесам и жизнь в скалах, — писал он Гиллеру, — как встречи с добродушными крестьянами, дневной сон на берегу реки, а вечерами сальтарелло с мужчинами и женщинами — завсегдатаями нашего кабачка. Они счастливы, когда я беру в руки гитару, до меня они танцевали под звуки бубна; они очарованы этим мелодичным инструментом» (8 сентября 1831 года).

Частенько случалось и такое: «Радушные женщины редкой красоты

просили его: «Signore pigliate la chittara francese» (сударь, сыграйте на французской гитаре).

Иной раз Берлиоз грустил. «Единственный проблеск в его дурном настроении наступал, когда товарищи, желая ему польстить и, разумеется, испытать миг изысканного наслаждения, уговаривали его импровизировать на гитаре. Тогда Гектор, довольный возможностью показать свой талант, охотно соглашался и как-то вечером пропел одну арию из «Ифигении в Тавриде» с такой виртуозностью и таким душевным волнением, что его слушатели рыдали».

В конце жизни Гектор Берлиоз пережил душевный кризис, во время которого, подобно Николаю Васильевичу Гоголю, уничтожил переписку, статьи, ноты и многочисленные наброски сочинений. «Он пощадил лишь гитару, унаследованную от Паганини, дирижерскую палочку Мендельсона, которую подарил Музею музыкальных инструментов и том своих «Мемуаров».

Безмерно жаль, что в пламени печи погибли рукописи гения. Как знать, не было ли там гитарных пьес, способных украсить репертуар любого концертирующего артиста?

МАРК АЛЕКСАНДРОВИЧ АЛДАНОВ

Алданов, Марк Александрович (Марк Ландау, 1886–1957) — русский писатель. Эмигрировал в 1919 году. В исторической тетралогии «Мыслитель» (1921–1927), романах «Девятое термидора», «Чертов мост», «Заговор», «Святая Елена, маленький остров» осмысляются события русской и европейской истории конца XVIII — начала XIX веков. В романах «Истоки» (1950), «Ключ» (1928–1929) — предыстория революции в России. Проза тяготеет к традиции русской классической литературы, сочетает историческую достоверность с занимательностью сюжета.

Краткое царствование императора Петра IIIобычно мимоходом освещается в русской исторической литературе. Этот пробел в значительной степени восполняет повесть Марка Алданова «Пуншевая водка». Вот какой штрих, касающийся народных нравов, можно в ней найти: «В последнее время в кабачке играли на гитарах, пели и плясали невиданные еще в Петербурге лаеши (цыгане), которым при покойной государыне Елизавете Петровне было строжайше запрещено показываться в Россию. Михайлову очень нравилось их пение и они сами, бездомные, как он, необыкновенные, ни на кого не похожие люди».

Таким образом, весьма распространенная молва о толерантности и музыкальности «дщери Петровой» ставится под сомнение. Во всяком случае, можно смело утверждать, что императрица не жаловала гитару, равно как и цыганских гитаристов.

Эмигрант Марк Алданов, весьма добросовестный русский исторический романист, в «Чертовом мосте», повествующем об эпохе царствования императора Павла Петровича, приводит любопытные подробности о гитаре: «Цыгане, открытые еще не очень давно Алексеем Орловым, все больше входили в моду и из разных стран стекались в Москву и Петербург: в Европе их пение, по странному сродству волнующее русских людей, неизменно вызывало смех». Веками сложившаяся манера исполнения, а также аккомпанирующие инструменты бродячих музыкантов пришлись по душе барственной публике, так что гитара вошла в моду. Это подтверждает сцена в загородном «Красном кабачке»: «Рядом с цыганкой на низеньком табурете поместился молодой гитарист, который, собственно, не был цыганом и, видимо, очень об этом сожалел: по крайней мере, играл он с необыкновенной цыганской удалью, производя и пальцами, и плечами, и ногами, и глазами гораздо больше движений, чем было нужно».