Гитара в литературе
Шрифт:
— Уму непостижимо, — сказал доктор Волк, в восторге тряся головой. Он так сосредоточенно следил за Степановым, что у него даже слезы выступили на глазах. Андреев, сидя на низком табурете, бренчал на гитаре и тихо напевал одну русскую песню за другой. Донья Хулия свернулась рядом с ним клубочком на диване в своей черной пижаме, китайский мопс обвил ее шею, как шарф».
Умение русских обращаться с гитарой удивляет мексиканцев, хотя они и сами прекрасно играют на этом инструменте, в отличие от бильярда.
«Корабль дураков» Кэтрин Энн Портер — одно из тех произведений, слухи и легенды о котором намного обогнали дату его публикации. Еще с середины 40-х
Сюжет «Корабля дураков», если излагать вкратце, незатейлив. В самый разгар Большого кризиса начала 1930-х годов люди в панике снимаются с насиженных мест и едут кто куда, надеясь на лучшую долю. Посмотрим, при каких обстоятельствах появляется гитара на страницах этого произведения.
Капитан немецкого парохода Тиле, исповедующий нацистскую идеологию, с брезгливостью взирает на людей «низшей расы».
«Вдруг до него донеслись неожиданные, а потому неприятные звуки — на нижней палубе пели и плясали, вернее, в лад притопывали ногами, капитан прошел на корму и заглянул вниз. Там пассажиры, которые еще сегодня утром казались полумертвыми, проявляли теперь совершенно излишнюю живость. Из своих жалких узлов и тюков они извлекли не одежду и не хозяйственную утварь — куда там, с нарастающим презрением думал капитан, — они подоставали обшарпанные гитары и потрепанные гармоники, и множество потертых кожаных футляров с игральными костями, и колоды замусоленных карт».
Публика постепенно оживляется.
«Резкие голоса тянули на одной ноте скорбные песни, напоминающие надгробное рыдание, а сладкозвучные гитары вторили им легкомысленно, с надрывающей душу насмешливостью; и порой пристукивали, притопывали, щелкали и цокали каблуки, словно тараторили кумушки в базарный день. Любимым композитором капитана был Шуман, а из всех танцев он снисходил лишь к настоящим венским вальсам — и происходящее принял как наглое оскорбление своим ушам и нервам; ибо, конечно же, в этих варварских ритмах, что будоражат кровь, как ни старайся сохранить самообладание, есть нечто странное и чуждое; да, он сразу признал истинный смысл всего этого: вот оно, извечное стихийное сопротивление, которое силы тьмы и хаоса оказывают истинному духу цивилизации — великой жизненной силе Германии…»
Постепенно люди успокаиваются.
«Все меньше и меньше слышалось криков, их сменяло негромкое пение, и, наконец, остались лишь жалобные звуки гитар, будто перекликались в дальнем лесу полусонные птицы».
Наивные пассажиры, не замечающие скрытой ненависти капитана, решают оказать ему великую честь.
«Тут в кают-компанию ворвались испанцы во всеоружии своих национальных костюмов и профессионального искусства и торжественной процессией двинулись к капитану под звуки известного марша тореадора: Тито и Маноло играли на гитарах, постукивали кастаньеты дам… Вся эта орава обошла вокруг стола, бренча на струнах, щелкая каблуками и кастаньетами, вертясь и раскланиваясь, истинно карнавальным шествием, на всех лицах застыла улыбка. Капитан Тиле, величественный, отчужденный, поднялся и ответил на приветствия убийственно холодным поклоном».
Американская писательница психологически точно передала эмоции эстетствующего сноба, с насмешкой взирающего на народное искусство и гитару. Чувство арийского превосходства не дает ему осознать, как глубока и захватывающа фольклорная стихия.
ОСИП ЭМИЛЬЕВИЧ МАНДЕЛЬШТАМ
Мандельштам,
Осип Мандельштам не жаловал гитару, зато слагал стихи о кифаре: «У моря ропот старческой кифары… / Еще жива несправедливость Рима, / И воют псы, и бедные татары / В глухих деревнях каменного Крыма…» (Стихотворение «У моря ропот старческой гитары…»)
Как он сподобился услышать античную старушку в 1915 году — загадка. Скорее всего, эта рифма возникла спонтанно. Не иначе, в памяти поэта еще были свежи впечатления от «вакхической драмы» «Фамира-кифаред» Иннокентия Анненского.
В стихах Мандельштама порой незримо присутствует гитара, хоть он ни слова не говорит о ней. В стихотворении «Кинематограф» есть строки: «А он скитается в пустыне — / Седого графа сын побочный, / Так начинается лубочный / Роман красавицы графини. / И в исступленьи, как гитана, / Она заламывает руки. / Разлука. Бешеные звуки / Затравленного фортепиано…»
Понятно, что цыганские страсти гитаны как-то неестественно смотрятся под аккомпанемент рояля, здесь уместнее гитара с пышным бантом на грифе, с ее возгласами отчаяния и перебором струн.
Созвучие двух слов, «гитана» и «гитара», не случайно. Трудно представить себе гитану, то есть цыганку, без гитары. Сердечные муки одной отзываются печальными переборами струн другой. Когда читаешь строки Мандельштама: «Черты лица искажены / Какой-то старческой улыбкой, / Кто скажет, что гитане гибкой / Все муки ада суждены?», вновь невольно приходит на ум гитара.
Осип Мандельштам, будучи тонкой поэтической натурой, нередко впадал в отчаяние от беспросветной обыденной жизни, где каждая неприятная мелочь, всякий пустяк ранили его душу. И тогда он восклицал: «Нет, не мигрень, но холод пространства бесполого, / Свист разрываемой марли да рокот гитары карболовой!» (Стихотворение «Нет, не мигрень…»)
Гитара — удивительный инструмент, способный к сопереживанию, и нет ничего странного в том, что она может усугубить чувство безысходности у слабого человека.
ИЛЬЯ ГРИГОРЬЕВИЧ ЭРЕНБУРГ
Эренбург, Илья Григорьевич (1891–1967) — поэт, писатель, мемуарист, переводчик с французского и испанского языков, общественный деятель. Романы «Буря», «Падение Парижа» (Сталинская премия, 1942), повесть «Оттепель» и другие.
Илья Эренбург писал в 1939 году в Испании: «Бои забудутся, и вечер щедрый / Земные обласкает борозды… / Шоферы отвернутся от руля, / И над губами высоко повиснет / Вина оледеневшая струя, / Певцы гитару от груди отнимут, / Замрет среди пустыни паровоз, / И молча женщина протянет сыну / Патронов соты и надежды воск». (Стихотворение «Бои забудутся, и вечер щедрый…»)