Гладиатор
Шрифт:
***
...Неделю он блуждал по Чечне, избегая проезжих дорог и терзая "Ниву" сначала предгорным, а потом степным бездорожьем. Иван стремился на север и был озабочен только одним - не впороться ни в Урус-Мартан, ни в Грозный, ни в Гудермес.
Несколько раз его обстреливали, но он уходил от столкновения, изображая паническое бегство. И ему всякий раз верили. Что может быть естественнее страха в стране, объятой войной?
Сложнее всего оказалось перебраться через Терек. Все мосты через него охранялись слишком хорошо, чтобы рассчитывать прорваться через них на лишенной брони "Ниве". Ему не удалось бы даже сбить легонькой "Нивой" массивные шлагбаумы, а если бы он
Он двинулся сначала вниз по течению Терека, рассчитывая прорваться в Дагестан, но вскоре чуть не лишился машины, попав в прибрежных местах на участок совершенного бездорожья. Пришлось вернуться, поскольку проезжая дорога в Дагестан была слишком хорошо прикрыта чеченскими стволами.
Ему ничего не оставалось, как продвигаться в сторону Гудермеса, то проселками в одиночестве, то по проезжей дороге, прячась в группах машин и при первых признаках приближения к посту сворачивая с нее и ища объезд...
Иван чувствовал, что нельзя затягивать свое пребывание в этой стране, еще не знавшей о том, что она Ивана больше не интересует как противник и что единственное его желание - раскрошить как можно меньше чеченских голов на своем пути в Россию... Его могли втянуть в боевой контакт, и тогда ему пришлось бы убивать, хочет он этого или нет. А заставлять его забирать чью-то жизнь, когда она ему не была нужна, было бы насилием над его волей. Насилия же над собой Иван теперь просто не воспринимал, само слово "насилие" лишилось для него прежнего содержания и приобрело какое-то новое значение. Что-то вроде "прелюдии смерти"...
Ему нужно было покинуть Чечню, и как можно скорее. Только тогда он сможет идти уже своим путем - той дорогой, которую видит перед собой он, и только он, а не той, на которую его толкает чужая воля, будь то воля его командира или его Президента, его Родины или его народа... Иван осознавал себя некой суверенной личностью, способной начинать войны, выигрывать их или объявлять о выходе из них. Объявлять об этом опять же самому себе, поскольку только на него и распространялся суверенитет... И никого другого он в свои дела посвящать не собирался.
Иван решил пересечь Терек там, где его никак не ждут. Там, где на автомашинах через Терек не переправляются, поскольку это считается невозможным. Невозможным, потому что никто и никогда еще этого не делал... Ну что ж, он продемонстрирует еще один, новый способ автомобильной переправы через Терек.
Иван объехал Гудермес с севера и, спрятав машину в достаточно густом, чтобы быть использованным для минимальной маскировки, кустарнике, несколько часов наблюдал за движением поездов по железнодорожной линии Махачкала Минводы, вернее по ее ветке Гудермес - Моздок. Результаты наблюдения его удовлетворили. Поезда ходили нерегулярно: в среднем за час проходил один грузовой состав.
Он подогнал "Ниву" к более-менее пологому въезду на железнодорожное полотно и готов был пристрелить каждого, кто попытается помешать ему дождаться прохода очередного товарняка.
Мост, как выяснил Иван за время наблюдения, охранялся только от пешеходов. Составы проверялись где-то раньше и через Терек следовали без проверки под охраной немногочисленных стрелков. Пост охраны моста состоял всего из четырех охранников, по два с каждой стороны. Судя по их истомленным лицам и расслабленным фигурам, на мост давно уже, как минимум несколько дней, никто не совался.
Иван ждал состав за небольшим поворотом, скрывавшим его машину, находящуюся, таким образом, вне поля зрения охраны моста. От того места, где он стоял, до поста было метров двести, столько же примерно до противоположного конца моста.
Очередной состав заставил Ивана ждать больше часа. Поезд шел медленно, как и предусматривалось техникой безопасности на железнодорожном транспорте при движении по мостовой переправе. Ивану это было на руку, поскольку он не слишком доверял ходовым качествам "Нивы" при движении по такой "пересеченной местности", как шпальная подушка рельсов. Он пропускал вагоны один за другим, примериваясь к скорости движения поезда. Стрелки охраны поезда не обращали на "Ниву" никакого внимания, не предвидя с ее стороны никакой угрозы для железнодорожного состава. Мало ли что там за чудак влез на своей колымаге в кусты? Им-то что за дело?
Охранника, устроившегося на крыше последнего вагона, - единственного, который мог ему помешать, Иван снял одним выстрелом еще снизу, из-под насыпи, когда последний вагон только поравнялся с его машиной. Тот выронил свой автомат и уткнулся носом в крышу вагона. Иван резко газанул, и "Нива" выскочила на полотно, с трудом, но все же благополучно преодолев ближний высокий рельс...
Машину немилосердно затрясло, на каждой шпале Ивана подбрасывало и ударяло головой о крышу, пока он не сообразил вывернуть руль так, чтобы левое переднее колесо скользило по внутренней боковой поверхности левого рельса, а правое заднее - по внутренней поверхности правого. Колеса перестали попадать в выемки между шпалами одновременно, и машина пошла значительно ровнее. Иван уже не сомневался, что она сможет таким образом доползти до противоположного конца моста. Он держался метрах в трех-пяти от последнего вагона и должен был появиться в поле зрения охраны моста достаточно неожиданно.
Они заметили машину, как только она поравнялась с их стрелкой. Иван успел увидеть, что один из них так и застыл с вытаращенными глазами и раскрытым ртом, зато другой мобилизовался быстро, сдернул с плеча автомат и первой же очередью разнес заднее стекло кабины "Нивы"...
Ивану было не до того, чтобы отвечать на их выстрелы. В это время он как раз резко газовал, потому что переезжал рельсы ветки, примыкающей к основной линии, потому что здорово отставал от поезда. А это грозило сорвать все его планы. Но вот он наконец преодолел рельсы и затрясся по шпалам, догоняя последний вагон состава...
Автомат лупил по "Ниве" практически безрезультатно - то ли из-за мешающего охраннику удивления, то ли из-за того, что машину мотало из стороны в сторону. Пули ложились по касательной к ее корпусу, сдирая краску, но даже переднее стекло было еще цело. "Кретин, - подумал Иван об открывшем огонь охраннике, по колесам надо было бить..." И это было воистину так, поскольку на ободах ехать по шпалам стало бы невозможным, и Иван застрял бы посредине моста, как кусок баранины посредине шампура. А с обеих концов моста его как следует "прожарили" бы автоматными очередями...